Медленно, с беспредельной осторожностью он подался вперед, сжимая в одной руке отрезок трубы, а в другой молоток. Он лег на спину в быстро прибывающую воду, сделал глубокий вдох, задержал дыхание на несколько секунд и затем выдохнул. Одновременно с этим он прижал один конец трубы к месту, из которого била струя, следя, чтобы противоположный конец смотрел прочь от него, и сразу же прижал этот свободный конец к наклонному участку толстой защитной перегородки, отделяющей отсек турбины от отсека реактора. Яростными ударами молотка он стал бить снизу по нижнему концу трубы, продвигая его вверх по перегородке, пока труба не оказалась наглухо заклиненной между стеной отсека и перегородкой, и лишь тонкая водяная пыль просачивалась у ее обоих концов.
Его аварийная затычка, возможно, была остроумным приспособлением, но она не была совершенной. Заклиненная труба ослабила приток воды в отсек до слабенькой струйки; можно было надеяться, что это позволит им добраться до вершины Гайота, но это не было постоянное решение. Было лишь вопросом времени, когда входное отверстие достаточно расширится или труба будет разрезана бьющей оттуда струей; у них оставалось лишь несколько часов.
Питт сел на пол отсека, продрогший, мокрый и слишком душевно измотанный, чтобы чувствовать воду, плещущуюся вокруг его тела. Забавно, подумал он через минуту, показавшуюся ему очень долгой, как, сидя в ледяной воде, он все еще продолжает потеть.
Через двадцать два изматывающих часа, прошедших после того как верный «Большой Джон» чудом вырвался из своей могилы, он оказался вскарабкавшимся достаточно высоко, чтобы уже можно было различить вершину подводной горы. Питт снова сидел за пультом управления, и пара гусениц вгрызалась, проскальзывала, снова зарывалась траками в покрытую илом лавовую породу, отвоевывая у крутого склона метр за метром, и наконец огромная гусеничная машина перевалилась носом через кромку и оказалась на плоской поверхности.
Только тогда «Большой Джон» окончательно остановился и замолк, а окружающее его облако поднятого со дна ила начало оседать на выровненной волнами вершине Гайота Конроу.
— Мы сделали это, старина, — взволнованно рассмеялся Планкетт, хлопнув Питта по спине. — Мы чертовски неплохо сделали это.
— Да, — устало согласился Питт, — но осталось еще одно препятствие, которое нам нужно преодолеть. — Он кивнул на цифровой индикатор глубины. — Триста двадцать два метра до поверхности.
Радость Планкетта быстро испарилась.
— Есть какие-либо признаки присутствия ваших людей? — спросил он серьезно.
Питт нажал на клавишу сонарно-радарного зонда. На экране появилось изображение вершины площадью десять квадратных километров. Она была пустой и необитаемой, как лист фанеры. Ожидаемый спасательный аппарат прибыть не смог.
— Дома никого, — сказал он тихо.
— Трудно поверить, что никто на поверхности не услышал нашей оглушающей музыки и не поспешил определить, куда мы движемся, — сказал Планкетт скорее раздраженный, чем разочарованный.
— У них было слишком мало времени, чтобы организовать спасательную экспедицию.
— И все же я надеялся, что один из ваших аппаратов вернется и составит нам компанию.
Питт устало пожал плечами.
— Отказы оборудования, скверная погода. У них могло возникнуть сколько угодно затруднений.
— Мы проделали весь этот путь не для того, чтобы теперь умереть в этом чертовом месте. — Планкетт посмотрел наверх. — Не так близко от цели.
Питт знал, что адмирал Сэндекер и Джиордино сдвинут горы, чтобы спасти его и Планкетта. Он отказался допустить возможность того, что они не догадаются о его намерениях и не будут действовать соответственно. Он медленно поднялся, прошел назад и поднял люк, ведущий в машинный отсек. Протечка усилилась, и вода поднялась над полом отсека более чем на метр. Пройдет еще от сорока минут до часа, и вода достигнет турбины. Когда она будет затоплена, генератор тоже выйдет из строя. Без нормально работающей системы жизнеобеспечения Питт и Планкетт недолго протянут.
— Они придут, — сказал Питт самому себе с неколебимой уверенностью. — Они придут.
Глава 17
Прошло десять минут, затем двадцать, как страх одиночества овладел ими. Чувство заброшенности и покинутости на морском дне, нескончаемая тьма, гротескная морская фауна, кружащая около них, — все это было похоже на отвратительный кошмар.
Питт остановил «Большой Джон» в центре плоской вершины подводной горы и затем запрограммировал компьютер отслеживать затопление машинного отделения. Он с тревогой следил за экраном, цифры на котором показывали, что уровень воды подбирается к генератору, до которого остается лишь несколько сантиметров.
Хотя подъем на меньшую глубину резко уменьшил внешнее давление воды, входное отверстие расширилось, и дальнейшие попытки Питта не смогли приостановить затопление. Он выпустил немного воздуха, чтобы уменьшить избыточное давление в кабине, вызванное напором поступающей воды.
Планкетт слегка повернулся и смотрел на Питта, сильное, словно вытесанное из камня лицо которого было совершенно неподвижно, настолько застывшее, что веки, казалось, ни разу не шевельнулись. В глазах Питта, похоже, отражался гнев, направленный не на какое-то конкретное лицо или предмет, а гнев, адресованный просто самому положению вещей, которое он не мог контролировать. Он сидел в своем кресле, пугающе отстраненный от Планкетта, почти как если бы британский океанограф находился в тысяче километров от него. Сознание Питта было наглухо закрыто для любых предчувствий или страха смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188