Постарался выбросить из головы странное заключение патологоанатома, женские страхи Надежды Павловны, недавнюю "беседу" неизвестно с кем.
Не успел задремать - знакомый голос.
"Немедленно верните экспериментальный образец номер пятьдесят шесть!"
"Но мы же в прошлый раз договорились: найдем - возвратим..."
"Образец лежит в больничном морге. Если не хотите крупных неприятностей - отдайте."
"Это невозможно!"
"Почему?"
"Во время вскрытия образец расчленен. Осталась одна внешняя оболочка. Возвращать нечего."
"Вы лжете! Патологоанатом после изучения все поставил на место. Но если это даже не так - отдайте внешнюю оболочку и детали. Особенно для нас важен мозг, смонтированная его половина. Без этого дальнейшее усовершенствование образца невозможно. Мы вынуждены законсервировать работы над следующим образцом, пятьдесят седьмым. Рассчитываем на ваше благоразумие. Срочно возвратите остатки пятьдесят шестого!"
Это уже не короткое требование - целый монолог. В глуховатом голосе сплелись угроза и просьба. Если бы только требовали - согласия из меня не выжать, терпеть не могу насилия во всех формах и видах. А вот просьбы размягчают, вызывают несовременное сочувствие, желание помочь.
"Где и как осушествить передачу?"
Мой вопрос фактически означает согласие. Голос подобрел, почти исчезла покойницкая глуховатость. Обозначился деловой контакт, привычные рыночные отношения. Я будто попал в знакомую атмосферу бизнеса.
"Вы, инженер и следователь доставите образец на окраину деревни Пантелеймоновка. Там мы встретимся."
"Зачем нужны инженер и следователь?"
"До завершения работы над образцом все вы побудете у нас. В качестве гостей. Только в этом случае мы можем быть гарантировны от преждевременного распространения всяческих слухов."
"Но мы дадим честное слово..."
"Мы не верим обещаниям землян. Научены состоявшимися контактами. Успокойтесь, ничего страшного вам не грозит. Но если вы в понедельник не приедете в Пантелеймоновку, мы будем вынуждены принять неприятные для вас меры."
Тишина. Связь оборвалась на угрожающей ноте. До самого утра я не сомкнул глаз.
Что для инопланетных нелюдей жизнь трех человек? Они не верят честному слову землян, возможно, вообще не считают нас гуманоидами. Почему должны им верить мы? Где гарантии нашей безопасности на невесть какой планете, которую они именуют непонятным словечком Лаборатория? Не вернем "образец" расправятся. Сатанинские конструкторы - так я мысленно назвал их - ни перед чем не остановятся.
Выход - единственный: подчиниться. Полутруп-полуробот лично мне нужен, как зайцу рога. Пусть забирают и совершенствуют. Еще раз потеряют над территорией завода - сбегу, переквалифицируюсь в политика, пожарного, дворника...
Усилием воли заставил себя задремать. Завтра, вернее, уже сегодня, ответственнейший день, когда придется принимать окончательное решение. Нужно выспаться, накопить силенок.
Разбудил меня трагический голос Надежды Павловны, донесшийся из спальни. Такой резкий, что я мигом проснулся. Впечатление, что мою гостью кто-то насилуют. Или она насилует кого-то.
- Гера, ты спишь?
За окном идет мелкий, нудный дождик, но тучи уже расходятся, обещая ясную погоду. Вдруг чистое небо - примета благополучного решения вопроса с идиотским "образцом"? Дай-то Бог!
- Герочка, иди ко мне, маленький!
Раньше на подобный призыв я помчался бы со скоростью гоночного автомобиля. На этот раз лениво поднялся, набросил халат и поплелся в собственную спальню. Как приговоренный к смертной казни к палачу.
Надя полулежала на подушках в расстегнутой блузке, под которой виднелись закованные в бюстгалтер приятные округлости. В глазах - по лукавинке. Дескать, впервые решилась переночевать у тебя, доверилась мужской порядочности, и, как видишь, ничего страшного не произошло. Значит, ты достоин дальнейшего доверия. Гордись!
Эх, если бы не дурацкая история с "полуфабрикатом"! Именно она погасило мои желания, воздвигла между мной и желанной женщиной непреодолимуюю преграду. Не будь её - вволю насладился бы пышным телом замороженной Наденьки, так бы её раскочегарил - вволю поохала бы и поахала. . Я горько вздохнул, но от об"яснений непонятной "порядочности" благоразумно воздержался.
- Как отдохнула?
- Великолепно! Будто провалилась в сон. Без разных... голосов.
Понятно. Наверняка, точно так же великолепно отдохнул и Борис Николаевич. Потому-что сатанинские конструкторы этой ночью беседовали только со мной. Посчитали владельца загнивающего заводика достойным внимания, неким главарем банды, похитившей их имущество. А когда соглашение было достигнуто, отпала необходимость беседовать с "третьими лишними".
Сначала я хотел сохранить в тайне ночные переговоры, не трамировать успокоившуюся подружку, потом передумал. Без этого не выполнить задуманного.
Присел на край кровати, платонически погладил скрытое одеялом бедрышко. Женщина не отпрянула, не возмутилась. По пухлым губам пробежала удовлетворенная улыбочка. Дескать, ночное отсутствие мужских эмоций чистейшее притворство, я все ещё желанна. А для любой женщины быть желанной - главное и единственное стремление. И, конечно же, радость, густо замешанная на гордости.
Поглаживние одеяла закончилось. Я перешел к откровенному изложению переговоров с хозяевами образца. Ничего не скрывая и не облегчая. Когда закончил и вопросительно поглядел на сотрудницу прокуратуры, её лицо залила бледность, глаза налились слезами. Она прерывисто задышала.
- Что же нам делать?
- Выход - единственный: выкрасть образец и в назначенное время привезти его на окраину Пантелеймоновки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133