Решил отомстить… Сколько можно терпеть?
Паршин, будто козырную карту из колоды, выбросил на поверхность стола фотокарточку Людмилы.
— Знаете эту девушку?
По идее нужно было произнести «нет, не знаю», но эта фраза застряла в горле и ни за что не хотела выползать наружу. Будто кляпом ее прищемили, клеем смазали.
— Знаете или нет? — уже не доброжелательно — угрожающим тоном проговорил майор.
— Ну, знаю… Подруга одного московского приятеля. Недавно приезжали на пару дней в гости… Уехали… Вот и все, что могу сказать…
Целых два часа Паршин безуспешно пытался разговорить парня. Что только он не делал: уговаривал, сочувствовал, угрожал, фантазировал. Ответ один: все, что знал, выложил.
Серафим Федотович переключился на любовника девки. Начал издалека: когда познакомились, переписывались либо перезванивались, почему Валерка вместе с зазнобой приехали в отпуск не в Сочи или Адлер, а в занюханный Тихорецк? Что об"единяет молодых людей: любовь или голый секс?
— Ничего не знаю! — склонив голову, словно приготовился боднуть дотошного следователя, упрямился Юрка. — Позвонили, приехали. Таська подкормила гостей, как водится, распили пузырек… А чем они ночью занимаются: любовью или сексом, не подсматривал…
— Не видел у друга и девушки дискет?
— Дискеты? А что это такое?
— Такие прямоугольники, черные с белым кружком, — пояснил Паршин. — На них записывается компьютерная информация…
— Не видел. Не знаю.
У майора истощилось терпение, впору врезать упрямцу по морде, но — опасно, парень — силач, пока сбегутся охранники, так измордует майора — с месяц придется ходить с нашлепками да повязками.
— Ну, что ж, Сергеев, к сожалению разговор у нас не получается. Посиди в камере, подумай… Крепко подумай!
Крепко думать пришлось в карцере, где не только лечь, но даже сидеть трудно. Поместили туда бывшего десантника по причине перегруженности изолятора. По два раза в день упрямого парня приводили в кабинет Паршина… Подумал?… Так точно, товарищ майор… Что можешь сказать о местонахождении девушки?… Не знаю…
Снова — карцер.
Сдаваться майор не собирался, признание Сергеева — единственная надежда на розыск спрятанного компромата. Юрка тоже стоял на своем. Через неделю оба выдохлись, допросы проходили… беззвучно: майор «спрашивал» взглядом, десантник отвечал тем же.
И все же Паршин долго не решался на крайнюю меру. Только осознав, что все его усилия не приносят желаемого успеха, пригласил к себе начальника следственного изолятора.
— Посадите Сергеева в камеру к уголовникам, пусть его там поучат. Только не до смерти, избави Бог, парень еще нужен.
Полковник тяжело вздохнул.
— Там уже сидит один. Только не его «поучили» урки, а он их… Боюсь, вдвоем они полтюрьмы разнесут…
— Такова ваша служба — не только наказывать, но и воспитывать. Главное — добиться от Сергеева признательные показания. Любым путем!
Когда Юрку втолкнули в большую камеру с двумя десятками уголовников он ощутил нечто похожее на… радость. Кончилось одиночество в затхлой бетонной коробке карцера, возможно, кончатся и нудные допросы. Долго сидеть ему не придется — вина не доказана, вмешается прокуратура — освободят.
Обстановка в камере не соответствует бодрому настроению. Ее обитатели сидят за столом. Кто читает, кто сражается в карты. На нарах спит, повернувшись спиной к остальным какой-то парняга. В углу валяется полуголый наркоман, спина так разрисована многокрасочной татуировкой — Третьяковка позавидует!
Не успела захлопнуться за спиной металлическая дверь, как из-за стола лениво поднялись двое игроков.
— Новый клиент? — показал металлическую фиксу один из них. — Побазарим, фрайер?
— Потолкуем, — легко согласился Сергеев, забрасывая на верхние нары свернутый тюфяк. — О чем хочешь толковать?
Урка неожиданно размахнулся и тычком ударил новичка… Вернее, не ударил — хотел ударить. Реакция у десантника — на пятерых нормальных людей хватит! Подставил предплечье и кулак урки ушел «за молочком». Легонько толкнул напавшего в грудь и тот завалился под стол.
— Драться, падла? Бей его, дружаны!
Почти все урки бросились на новичка. Наркоман валялся в углу, пускал слюни и бессвязно бормотал, парень на нарах безмятежно спал.
Несмотря на недельное пребывание в карцере, где ни размяться, ни толком отдохнуть, Юрка показал класс силовых приемов восточного единоборства. Он будто летал по камере, «работая» и ногами, и кулаками. Уже трое, хрипя и пуская кровавые сопли, отползли к стене, освобождая поле боя корешам.
Чертова дюжина озверевших преступников наседала на парня. Откатывались под его точными ударами и снова прижимали к стене. Знали — таким, как новый клиент нужен простор для маневра, вот и старались лишить его этого «простора».
Кто знает, чем закончилась бы схватка, при явном попустительстве тюремщиков, если бы не спящий парень. Внезапно он поднял голову, насмешливо оглядел камеру. Вдруг его глаза округлились.
— Юрец? Держись, гвардия!
— Димка?!!!
Сыщик спрыгнул на пол, попутно завалил ударом ноги в пах самого ретивого «кореша», приложился ребром ладони по горлу второму. Обрадованный неожиданной встречей Юрка будто получил второе дыхание.
Не прошло и пяти минут, как десантники навели в камере «революционный порядок». Битые урки сбились в угол, зализывали раны, уважительно глядели на победителей.
Ворвавшиеся с солидным опозданием вертухаи увидели вполне мирную картинку. Юрка заботливо вытирал грязной портянкой окровавленное лицо лысого заключенного. Приговаривал.
— Разве можно так спотыкаться, милай?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90