Молодые офицеры успели втянуться в темп стройки, с них сползла шелуха наивности, они похудели, подтянулись. Глядя на них, я вспоминал себя в те, давние теперь, времена, когда расставался с навеянными училищем мечтами о достижениях и свершениях.— Товарищ капитан, — обратился ко мне однажды старший лейтенант Китов, уже не краснея и не опуская наивные глазища. — Посылка мне пришла в Анютино… Разрешите съездить…— Так ты ведь на прошлой неделе ездил! — удивился я. — Тоже — за посылкой.— Тогда — от родителей, сейчас — от старшего брата…— И сколько у тебя родственников? — неожиданно разозлился я.Каждая поездка в Анютино — фактически потерянный день. Утром — рабочим поездом — уезжаешь, вечером — тем же поездом — возвращаешься. Сооружения брошены на мастеров, которые могут успешно действовать только в присутствии инженеров. Старые опытные мастера, которым я доверял, уволились из армии, их место заняли призванные в армию техники…— Я… не знаю, — растерялся Володя. — Поверьте, ни в одном письме не просил, а они — шлют и шлют… Вы но подумайте, я не увиливаю — перед отъездом проинструктирую мастеров, поговорю с бригадирами. Все будет в порядке.— Ладно, езжай, — кляня себя за излишнюю суровость к молодым офицерам, разрешил я. — Кстати, посмотри и мне — до востребования. Я не жду писем, как правило, получаю их в Болтево, но просто так, на всякий случайНа этот раз «всякий случай» превратился в реальность. Китов привез мне запечатанный конверт. Адрес написан полудетским почерком. Неужели, племянник вспомнил о существовании дядьки?Кабинет до отказа забит людьми — мастера, представители монтажных фирм и организаций, руководители спецмонтажа, нормировщица. Каждый с кипой вопросов и жалоб. Придётся прочитать письмо племянника вечером…Чтобы я не делал, какие бы вопросы не решал, никак не мог избавиться от подозрительности. Сколько времени минуло с тех пор, когда Малеев уговорил меня дать подписку о согласии работать с органами, в скольких переделках побывал новоявленный сексот, но невесть откуда взявшаяся привычка вглядываться в окружающих людей, подозревать их, выискивать возможную причастность к совершаемым преступлениям — осталась жить во мне.Вот и сейчас, подписывая калькуляции и ведомости расстановки личного состава, я не мог избавиться от вредной привычки… Странно все же: за неделю — две посылки. А за посылками ли ездит в Анютино прораб? В свое время я тоже ссылался на необходимость посетить почту, просил разрешения у Дятла, а сам мчался на свидание с Малеевым… Вдруг и Китов тоже избрал мой старый предлог, но не для встречи с Малеевым, а, скажем, с Курковым!Нужно бы незаметно проверить… Но как?.. В свое время показывал начальнику участка несколько книг, якобы, полученных от родных и друзей для отдыха и самообразования. Китов же ничего мне не показывает… Решено, загляну сегодня в «общежитие» молодых офицеров! Причина — простая: проверить, как живут, в чем нуждаются…Настал вечер. В сторожке жил я теперь один. Серёжкин переселился на квартиру в одном из домов поселка. выходить в морозную ночь после тепла и сытного ужина не хотелось. Правда, попытку уйти я все же сделал — поднялся, натянул снятый уже китель, шагнул к двери — но меня остановило недовольное ворчание собаки… Опять куда-то нацелился, — услышал я в этом ворчании, — а после беги, выручай, вытаскивай из оврага! Ну что за жизнь собачья, когда тебя не слушают, делают по-своему… Разделся бы лучше да лег в постель…В конце концов, послушался я доброго совета и начал раздеваться. Вешая на спинку стула китель, заметил выглядывающий из кармана уголок конверта… Письмо от племянника! Как же я забыл!Но письмо было не от родственника. Писала Оленька. На четвертушке бумаги — всего пять строк. Но каких строк! Дима!Не забыли ли вы меня? Я не забыла. Живем с мамой в Полтаве. Мама работает, я учусь. Если не забыли — напишите. Мой адрес — на конверте. Оля.
Казалось бы, ничего особенного — обычное письмо, без признаний, жалоб и светкиных многоточий. Но оно настолько обрадовало меня, что до утра не мог уснуть… Еще бы! Девушка не забыла, она все помнит и готова вернуться на Дальний Восток!.. Последнее я, конечно, придумал, о возврате и речи не было, но есть же слова, читающиеся между строчек, есть признания, которые можно почувствовать за ширмой обычных слов.Утром я очнулся от короткого сна совершенно другим человеком. Начальником участка, инженером-капитаном я остался, но чувствовал себя не одиноким парнем, тридцатилетним холостяком, а человеком, связанным любовью к будущей жене.Не успел побриться — предупреждающее ворчание Джу известило, что к сторожке приближается посетитель Серёжкин? Вряд ли. Если бы это был командир роты, Джу ворчал бы… как бы это сказать… несмешливо, что ли…— Разрешите войти, товарищ капитан!Ага, Китов. Что ему понадобилось? Очередная поездка на почту?— Входи, Володя. Что стряслось?Сколько времени работаем вместе, а отношения неизменны: я прорабов — по имени, они меня — товарищ капитан, Никак не могут перешагнуть через уставные обращения. Ничего, пооботрутся…— Да вот… братишка прислал… рыбки, икорки, то да се… Я решил поделиться с Иваном и вами… Знаете, привык в училище, после в Академии… Не обижайтесь, товарищ капитан…Ну, вот и рухнула очередная глупая версия. Икра — не книги, ее в местном магазине не купишь. Тем более — черную. В руках прораба — баночка черной икры и два рыбьих хвоста… Отказаться? Ни за что — полакомлюсь вдоволь, дураки перевелись в наше время…Что же касается моей версии — рад до смерти тому, что она оказалась надуманной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77