Весь его вид говорил: тверди, тверди, начальничек, поговори, коли, есть охота, а я заранее все знаю и стану выполнять лишь то, что посчитаю нужным.Офицеры покинули кабинет, а я задумался. С некоторого времени во мне прочно поселилось чувство тревоги. Я был уверен, что Курков не одумается, что ему не присуще человеческое сострадание и жалость, что он поставил перед собой задачу отомстить за провал агентурной сети некоему «сексоту» и ни на миллиметр не отклонится от ее выполнения. Если, конечно, оправился от раны, полученной в Славянке…Отсюда — пища для размышления.Первое. «Инструктор» попытается достать меня в период командировок в Управление. Но для этого ему необходимо получить достоверную и своевременную информацию о моих намерениях. Попытался же он убрать меня, напав на автобус, доставлявший в гарнизон от станции офицеров и солдат. Подвела ошибочная информация.Второе. Откуда может Курков получать сведения о моих передвижениях? Из двух источников — штаба УНР либо особого участка. Из ведомства Анохина — трудно и неточно. Может стать известным то, что меня вызвали в УНР, но когда и каким видом транспорта я буду добираться — полная темнота.Третье. Следовательно, источник информации находится непосредственно на участке. Мало того, он входит в ближайшее мое окружение. И это подтверждается фактами. Кто мог сообщить Куркову о моем выезде поездом в Лосинку, если этом знали всего-навсего несколько человек? Командир взвода или хоздесятник — люди мало осведомленные. Их можно не разглядывать под микроскопом, вообще не считать сообщниками преступника.Четвертое. Похоже, Курков сколотил банду, а не действует в одиночку. Ведь тогда в Славянке его, раненого увезли не посторонние люди. Значит, бандиты, к которым примкнул бывший агент зарубежной разведки, вполне могут иметь своих людей и в Болтево — на станции либо в поселке. Шпионаж спаялся криминальными структурами, и этот сплав получился страшным, особенно для меня.И, наконец, последнее.В создавшейся ситуации мне просто необходимо отыскать человека, сообщившего Куркову сведения о моих намерениях. И не только для спасения собственной жизни — я подозреваю, что резидент не отказался от плана похищения совершенно секретных документов, просто он подбирается к желанной документации с другой стороны. Через меня. 2 Раньше я был одинок, фамилии подстраховывающею меня контрразведчика не знал. Теперь знаю. Федя Рюмин, секретчик особого участка — единственная моя опора.Ему-то я и выложил свои выводы. Благо, нет необходимости встречаться на конспиративной квартире или в сопках, имеется возможность в любой момент вызвать заведующего секретной частью участка в свой кабинет, якобы для изучения прибывшей документации.— Ты прогрессируешь, капитан, — улыбнулся Рюмин, выслушав меня. — Твои версии и подпирающие их факты я, конечно, сообщу подполковнику. Завтра же доложу по оперативной связи из штаба дивизии…— А что делать мне?— Пока — думать. Наблюдать и думать. С территории участка не отлучаться, в поселок — ни ногой. Обедать ходить будем вместе. Имеет же право начальник участка посещать буфет вместе со своим сотрудником?— А у тебя свои версии есть?— Так, не версии — намеки на неё. Говорить о чем-то определенном рановато… Думай, Дима, думай.А я чем занимаюсь все время? Даже распределяя на работы бригады, подписывая бумаги, проверяя ход стройки, решая чертовы вопросы снабжения — думаю, и сопоставляю.С досадой замечаю, как, общаясь с подчиненными, ловлю себя на подозрительности, вглядываюсь в лица, анализирую поступки. Дикость какая-то!Даже разговаривая с вновь прибывшими офицерами, смотрю на них не как на товарищей по трудной работе, а как на возможных агентов Куркова. Не от них ли будет исходить та информация, которая может поставить жирную точку на моей жизни…Правда, после беседы с Федей, немного успокоился.Осень в этом году — чудесная. Небольшие дожди не портят настроения, не размывают отвалы грунта на строящихся сооружениях. Теплынь стоит удивительная. Сопки — будто разодетые девушки, торопящиеся на бал. Даже товарные составы, обычно грязные, в разводах и подтеках, выглядят празднично.В такую погоду ходить по строительным площадкам одно удовольствие.Первое сооружение для строителей уже закрыто — там копошатся спецмонтажники. Будто мыши за печкой — не видно и не слышно. Возле входа — часовой с автоматом. Всем, в том числе начальнику участка, вход только по пропускам.Второе сооружение готовится к сдаче под общестроительный монтаж. В переводе на понятный язык — отопление, вентиляция, электрика. Это основная сегодня наша общая боль — сроки поджимают, а дел внутри еще предостаточно. Не зря сюда послал я руководить работами Ваню Стекова. Парень с характером — умрет, а сделает в срок, для него первое задание не просто первое, но и главное, от которого будет зависеть будущее.Но прежде, чем войти внутрь я решил осмотреть охранный периметр. Здесь командует сержант срочной службы. Сегодня — здесь, завтра — дома, на Украине или в Казахстане, допустит брак — не достанешь.Но думал я не об ограждении и не о сержанте-временщике.Почему отправной точкой выбрано нападение на автобус по дороге на Лосинку? И почему все мы решили, что причина нападения, якобы, мое присутствие в автобусе… Невелика птичка, чтобы ради его поимки либо ликвидации нападать на автобус. К тому же, Сичков рассказал, чтонападавшие, после обстрела, прихватили с собой вещи пассажиров. Не это ли было целью нападения?И все равно сбрасывать со счетов происшествие на дороге рановато. Тем более, что заменить его нечем, а любое расследование, на мой взгляд, обязано опираться на что-то реальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77