Рядом — бутылка с мутным зельем. Надоест прихлебыать горячий чаек — переключается на более крепкий напиток, окосеет — возвращается к блюдцу.— Что надо? — угрюмо бросил он, когда служанка ввела в комнату посетителя. — Ежели по делу — садись, доставай из загашника питье, если по безделью — пошел вон!— По делу, — сдерживая смех, сообщил Александр. — Бутылек захватил, — выставил он на стол бутылку русской водки, купленной по случаю в привокзальном бистро.Блюдце выпало из рук гравера и разбилось. Посетитель не успел опомниться, как половина даренной бутылки вылилась в распахнутый рот алкаша. Он блаженно засопел.— Наша, родимая… Какое дело?— Нужна ксива.— Сколько беру знаешь?Собков достал из бокового кармана пухлый бумажник. Не открывая, показал его.— Сколько скажешь.Лапа назвал такую сумму, что у менее сдержанного человека округлились бы глаза. Александр согласно кивнул.— Фамилия, имя, отчество. Остальное додумаю сам.— Святослав Иваныч Никифоров, — не задумываясь, продиктовал киллер. — Вот фото, — положил он на стол фотографию бородатого мужика, оставшуюся на память от прежнего владельца виллы.Отклеить ее от готового документа, заменив собственным изображением, недолго. Если Лапа предатель, пусть докладывает своим хозяевам о появлении на горизонте очередного русского мафиози. Алкаш есть алкаш, за бутылку горячительного родную мать продаст, не говоря уже о заказчике.Гравер снова поднял на уровень рта блюдце с чаем, мельком взглянул на поданную карточку.— Не ты?— А кто тебе сказал, что ксива для меня? — вопросом на вопрос ответил заказчик. — Для друга стараюсь. Тебе — без разницы.— Точно. Наплевать… Через неделю в два часа дня. Раньше не получится, позже меня не найдешь.Ровно через неделю Собков вышел от гравера с новеньким паспортом. Казалось бы, все складывается отлично, остается найти безопасные тропки, которые приведут его к воротам Ксаниного лагеря. Но что-то мучило киллера, какое-то непонятное ощущение приближающейся опасности.Поэтому он не покинул улицы, на которую выходил под"езд меблирашки. Устроился за столиком уличного бистро и принялся наблюдать за входом в дом и за окнами гравера. Если интуиция не обманывает его, Лапа просто обязан навести на след только-что облагодетельствованного им человека французских или, не дай Бог, русских топтунов.Прошел час, второй. Никаких изменений. Александр нахлобучил шляпу, поднялся со стула и… снова сел.Из под"езда, оглядываясь по сторонам, вышел Лапа. Если бы старик не осматривал улицу — ничего удивительного, тем более, подозрительного: отправился дедок в магазин за продуктами либо пополнить иссякший запас спиртного. А вот проверка прохожих — к чему невинному человеку таиться, бояться дурного глаза.Собков снял приметную шляпу, небрежно скомкал, засунул в карман. Прячась за спинами прохожих, двинулся следом за «графом».Лапа передвигался в толпе прохожих на удивление бодро. Никогда не скажешь, что этому богатырю уже подкатило к восьмидесяти, что по всем законам человеческой природы он должен горбиться, запинаться. А тут — прямая, без намека на сгорбленность, фигура, выпяченная мощная грудь, вздернутая лысая голова в лихо надвинутом берете… Гвардеец!Завернув за угол, гравер подошел к продавцу газет. Что-то сказал, взял с лотка несколько изданий, заодно незаметно передал свернутую в трубочку записку. Незаметно для всех окружающих, но не для Собкова. Газетчик кивнул и сразу же с противоположной стороны улицы появились два тощих парня, похожих на гончих псов, которых натравили на ничего не подозревающего зверя. Пересмеиваясь, пошли за обнаруженным терминатором. Хитер граф, все же вычислил заказчика!Впрочем, французские сыскари оказались настоящими младенцами. Собков «сделал» их без особого труда — просто взял такси и кинул водителю сотенную бумажку.Он не знал, что Лапа по совместительству выполняет отдельные поручения российских разведчиков, а тощий, болезненный газетчик — его связник. Тем более чистильщик не предполагал, что через два дня на Лубянке узнают о появившемся в Париже неизвестном господине Никифорове Святославе Ивановиче. Правда, фотография не та, какую ожидали увидеть сыщики, но решили на всякий случай проверить. Лионский лекарь, сделавший киллеру пластическую операцию, подтвердил: на фотке — Собков.В свою очередь ни «граф», ни его высокие покровители на Лубянке не догадывались о том, что «Никифоров» сжег в гостиничном туалете дорогостоящий лаповский паспорт. Еще через неделю другой, известный ему изготовитель поддельных документов в рекордный срок — три дня, сработал для него новые документы. На имя Голубева Владимира Сергеевича.Теперь дорога в Россию открыта. Один неприятный момент — горбатый нос. Черт бы побрал лионского лекаря! Так неловко изменил внещность заказчика, что запали щеки и выпятился горбатый нос. Наверняка, именно таким он и зафиксирован всезнающей российской уголовкой.Единственная надежда на кратковременность визита и невнимательность сыскарей, у которых в современой России немало других проблем!Французский турист российского происхождения господин Голубев пересек украинскую границу без проблем. Пограничники раскрыли его паспорт, сноровисто смахнули в карман сотню баксов и отвернулись. Дескать, можете шевелять ножками, мсье, задержитесь — придется доплачивать.Собков не стал «задерживаться». Дорога на Одессу открыта… Глава 2 Первый этап задуманного проникновения на бывшую Родину благополучно пройден. Остается ерунда: отыскать пристанище, изучить расписание отправления теплоходов, еще и еще раз проверить — не следят ли за ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176