Память подсказала: вес — полкилограмма, длина — двенадцать сантиметров, эффективная дальность стрельбы — тридцать-сорок метров. Самовзвод.Рядом — с «диктатором» второй ствол. Гладкоствольный «дог». Барабанный, на пять патронов. Как и мухобойка, оружие ближннего боя, а вот калибр не в пример больше.Здесь же разрешения на право ношения. Запасные снаряженные обоймы, в пачках — дополнительные патроны.Теперь у киллера имеется целый арсенал: карабин СКС с оптическим прицелом, который презентовал ему Валера, три пистолета, из которых «мухобойка» — для ближнего боя, гладкоствольный «дог» — для среднего, «диктатор» — для дальнего. С таким вооружением грех не справиться с вонючим Ахметом.— Спасибо, родная. Я у тебя в неоплатном долгу. Даже не знаю, смогули расплатиться…— Сможешь, блин! И не только за оружие. Говорила с Федором, тот пообещал разобраться с твоим Ахметом… Так… Что же касается «погашения» долга…Жадная ручка скрылась под одеялом. Покопалась и наглядно показала чем и каким способом следует рассчитываться. С таким откровенным бесстыдством, что Александр почувствовал мужское бессилие. Так у него всегда было, когда не он был первой скрипкой, а — партнерша. Организм по своему мстил хозяину за нарушение извечных законов секса.Пришлось переступить через себя, заставить свое тело заработать в полную силу. Щедрые подарки стоят этого.Собков откинул одеяло и привлек к себе женское тело. Любовница часто задышала, принялась елозить горячими губами по мужской груди. Когда он вошел в нее, застонала, напряглась, продемонстрировала способность реагировать на мужское вторжение.Еще рывок, еще — усилие! Груди расплющились в его руках, женские колени зажали поясницу. Господи, не тяни, скачи быстрей к финишу, молился любовник. Чувствовал — на долго его не хватит.Наконец, женщина напряглась, вскрикнула и опала.— Так… Спасибо, милый… Ты — настоящий мужмк, — горячо шепталаона, не выпуская партнера из об"ятий. — Бычек-произвдитель! Не зрясеструха положила на тебя глаз… Счаз-з, дождется! У меня внутри будточасть тебя осталась. Болит, ноет, просит… повторения.Даже не спросила каково ему? Получил ли он наслаждение или просто поработал? Ясно: раб он и есть раб. Бесчувственный робот, обязанность которого удовлетворять потребности хозяйки.И все же обидно.— Получишь вечером, — сухо пообещал он. — Сейчас отдохнем.— Счаз-з! Приголубь меня еще разочек. Твоя девочка, блин, хочет…— Сказано — вечером! — обозленно прикрикнул Пуля. — Пора подниматься. Мне назначена встреча в десять утра.— Не сердись, блин. Мы — побыстрому. У тебя получится. И я помогу.Костомарова снова окольцевала любовника ногами, зашарила по его телу требовательными пальчиками. По привычке громко задышала.Ненасытная баба! Отматерить ее и сбежать? Нельзя. Пока нельзя. Себе дороже выйдет. Придется подчиниться.— Так, сладкий… Еще потрудись, желанный… Еще… Еще…Наконец, расслабилась. Но держала любовника крепко. Руками и ногами. Не вырваться.— Отпусти. Мне действительно нужно торопиться.— Всего четверть часика, — сюсюкала женщина, терзая ногтями спину «раба». — Так… Разве не мягко лежать на мне? Давай теперь всегда так спать? Вечером ты на мне, утром — я… Красота, блин!Собков содрогнулся. За оружие он уже расплатился, остаются — джип и «крыша». Но это через несколько дней, когда накопятся силы и рассеется запах пота.Воспользовавшись удобным моментом, Пуля выскользнул из женских об"ятий, спрыгнул с постели, набросил халат.— Завтраком накормишь? Или не заслужил яишенку с колбасой?— Счаз-з! Заслужил, конечно, заслужил! — заторопилась Костомарова. — И яишенку, и колбаску, и пирожки с мясом… Отвернись, пожалуйста, я оденусь.Все правильно, обнаженная натура отработала, теперь нет необходимости демонстрировать ее. Впрочем, особо демонстрировать нечего: одни мятые тряпки. Александр перешел в столовую, включил телевизор.— Екатерина, блин! — закричала хозяйка из спальни. — Накрывай на стол, корми Сереженьку!Кокетливая служанка, вызывающе покачивая бедрами, покрыла овальный стол накрахмаленной скатертью, принялась выставлять посуду.— На чем прикажете жарить яишню? — сладким голоском спросила она. — На сале или сливочном маслице? Кто что любит: один — сдобную булочку, другой зачерствелую черняшку.Намек прозрачен. Александр подошел к сдобной служанке. погладил по плечику. Разве подкатиться, когда Любка захрапит? Жаль, конечно, но нельзя, обстановка не позволяет. Перенес руку на тугую грудь.— Лично мне — вот на этом.— Не растапливается! — звонко рассмеялась девчонка. — Жиру мало, одно молоко!— Подогрею — растопится…Заскрипела дверь спальни. Катька, подарив симпатичному мужичку обещающий взгляд, убежала.— Кажется, ты не теряешь, блин, времени, — сощурилась Костомарова. — Я эту шлюшку сегодня же выгоню. А тебе вырезу круглые и заставлю с"есть!Что до угрозы вырезать «круглые» — обычное выражение ревнивой бабы.Но она может расправиться с изменником другим путем: сдать его сыскарям.Потом — раскаянье, слезы. Но сидящему на тюремных нарах от этого будет не легче.— Можешь быть спокойной, дорогая. Чисто символический интерес. После тебя не потянет ни на сладкое, ни на горькое.— Ладно, поверю, — подумав, прошипела дамочка. — Кажется, блин, ты немало повидал женщин, поэтому обязан понимать — спелая груша гораздо слаще молодого дичка… Пошли позавтракаем и раз"едемся в разные стороны. До вечера…— Когда появишься дома?— А что, хочешь поваляться на Катьке? Не получится, милый, не скажу.После сытного завтрака Собков тщательно оделся, внимательно оглядел в зеркало отглаженный Екатериной костюм, белоснежную рубашку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176