Понимающе поморщился в ответ на известие о приближающемся юбилее коротышки и о непонятном желании трех «друзей» принять в нем участие. Короче, принял несколько искусно закрученных узелка, которые ему придется развязать.
— На какой час назначено собрание?
— Восемь вечера…
— Ясно. Придется посидеть у вас и уйти после восьми. Интересно, по какому поводу наведаются коммунальщики.
Странный, если не сказать большего, интерес сыщика к рядовому событию в жизни жильцов. Пропустив мимо ушей более интересную информацию, он вцепился в явный пустяк.
И тем не менее я понимающе кивнул. Не хотелось выглядеть глупцом. Унизительно, а унижение в любой форме я не переношу. Могу взорваться и устроить скандал. С рукоприкладством.
Шучу, конечно, до коммунальных скандалов я еще не опустился, не выношу разбирательств в любой форме: мирных переговоров либо матерных склок…
20
В восемь вечера коридор коммуналки преобразился. Баба Феня вторично за сегодняшний день подтерла полы, смела с крышек сундуков и ящиков пыль, привела в божеский вид подвешенный велосипед. На время переселила мужа с сундука на кухонный табурет. Тот недовольно разворчался. На подобии пса, из-под носа которого вытащили вкусный мосол.
Надин вытряхнула коврики, вымыла свою дверь. На старуху старалась не смотреть — наверно, боится прожечь ее насквозь огненным взглядом. Сидорова, будто ничего не произошло, благожелательно обращалась к коротышке с разными хозяйственными вопросами либо замечаниями. При этом выразительно подмигивала мне… Как я достала твою зазнобу, как я ее выпотрошила? Гляди и учись, развратник!
Костя сидел в комнате, рядом с дверью. Неподвижно, будто статуя Коммандора. На коленях — настроенный портативный магнитофон, похожий на небольшую коробочку для хранения кухонных спичек. Слушал бабью болтовню. Морщился или презрительно улыбался.
Я возился на кухне. Много ли нужно мне одному? Супчик из пакетика, вермишель с сардельками, пельмени. Не предлагать же это холостяцкое меню посланцу Стулова? Посчитает писателя скрягой. Лучше всего сварганить окрошку. И особенного умения не требуется, и — солидно. На второе пожарить картоху, подать магазинные котлеты. Позаимствовать у старухи парочку малосольных огурчиков. Десерт? Ради Бога, куплю в соседнем комке «семейное» мороженное.
— И где твой брательник? — поинтересовалась баба Феня. — Куды его спрятал? Хороший парняга, симпатичный — силов нет. Будь я помоложе — мигом бы охомутала, сменила бы на него старого пердуна. Толку с деда — чуть. Набьет пузо, опростается в унитаз и сызнова засядет на любимый сундук. Раньше хоть сериями антиресовался, теперича — все по фигу… Так куды спрятал брательника?
Старик не обращал внимание на подначки супруги — попрежнему осматривал осточертевшую стену. Похоже, он прочно переселился в коридор и не собирается возвращаться в родимую спальню.
— Дрыхнет, — пренебрежительно отмахнулся я. — Попил чаю и завалился на вашу раскладушку.
Надин оторвалась от уборки, метнула в мою сторону гневный взгляд. Видимо, решила, что появление на арендованной ею жилплощади неожиданного квартиранта — первый шаг холостяка к разрыву так и не состоящихся любовных отношений.
Я успокоительно подмигнул ей. Дескать, не волнуйся, дорогая, найдется и для тебя местечко под солнцем, не обижу. До тех пор пока ты не выложишь все свои секреты, которые выдаешь мелкими порциями в обмен на мои щедрые обещания, разрыва не будет.
Представляю ехидную улыбку на костином лице, который, наверняка, умудрился не только прослушать многозначительный диалог, но и увидеть в замочную скважину разочарованную гримасу на лице соседки.
Похоже, парню из уголовки чужды такие мелочи, как осторожное обрашение с чужими секретами интимного плана, он начисто лишен деликатности. Вон как подцепил двумя пальцами коротышкин бюстгалтер, как вызывающе помахал им перед моим лицом.
Придется быть готовым к очередным пинкам по больному самолюбию.
Меня осенила неожиданная идея. Хватит действовать по указке Стулова, теперь — Кости, пора шевелить своими мозгами. К примеру, не зря же дед Пахом сидит на древнем сундуке? Наверняка, в нем находится какая-то улика. Возможно, те самые коробочки, которые безуспешно пытаются выдавить из него похитители внучки.
Чертовы коробочки! Не дают спать спокойно, так и лезут в голову. В получаемых записках от похитителей — коробочки, в письме, якобы написанном Верочкой, — опять они. Мужик с отметиной в прическе разговаривал с королевой красоты тоже по поводу коробочек.
Пора прекратить охвативший меня кошмар!
Ночью, когда Сидоровы, Надин и «братишка» уснут, попытаюсь вскрыть дедово хранилище, освидетельствую его содержимое. Правда, придется повозиться с замком, но с помощью многофункционального перочиного ножика, думаю, справлюсь.
В коридор вышел Костя. Вялый, заспанный. Зевает, трет глаза. Здорово притворяется сыщик! Даже я уверился, что он только-что оторвался от подушки. Никому в голову не придет чуткое его дежурство под дверью с магнитофоном-крохой.
— Вот это чистота! — изумился он при виде выскобленного коридора. — Как в хорошей больнице. Полная стерильность. Не знаю, куда ногу поставить, чтоб не наследить.
— У нас завсегда чисто, — похвалилась баба Феня, протирая подвешенные к потолку невесть как попавшие в пенсионную коммуналку спортивные лыжи. — — А ты, милок, не стесняйся, топай, куды нацелился.
Легко догадаться, нацелился мой «братишка» в туалет. Все еще позевывая, на цыпочках двинулся мимо дремлющего старика.
— Неудобно ведь так спать, дедушка, — посочувствовал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101