— А еще лучше — на колоду мясника. Как иначе можно расценить покушение на дороге?
Вот это экстрасенс! Все знает. То ли докладывают «топтуны», то ли работает внеренный к преступникам агент. О происшествии я упомянул вскользь, без тягостных для моего самолюбия подробностей. У меня зародилось дурацкое желание выведать источник информации, которым пользуется Стулов. Казалось бы, что это изменит в моей жизни? Ровным счетом ничего. И все же задал идиотский вопрос. Будто подбросил в костер беседы очередную порцию сушняка. «Сушняк» оказался мокрым — не загорелся.
— Считаешь, что я организовал за тобой слежку? — озадаченно покрутил вихрастой головой сыщик. — Очередная ересь! С тобой не соскучишься. Ничего подобного. Просто рассказал Федя Гулькин. Мы с ним долго работали, как говорится, ноздря в ноздрю, теперь перезваниваемся. Он и поведал, как выручал из беды одного писателя, возомнившего себя современным Шерлоком Холмсом.
Упоминание о великом сыщике рядом с моим именем в сопровождении ехидной улыбки снова ущипнуло наболевшее самолюбие. Поэтому я поторопился уйти от развития обидной темы.
— И что мы будем делать дальше?
— Прежде всего, ты должен уяснить всю опасность ситуации, — на полном серьезе принялся поучать Стулов несмышленыша, который вздумал жонглировать противотанковой гранатой с выдернутой чекой. — Дорожное приключение вполне может получить развитие. Как выражаются медики, с летальным исходом. Не хочу пугать, ты не маленький, но придется принять меры безопасности…
— Какие? — чувствуя, как в области живота начинает раскручиваться пружина страха, пробурчал я. — Носить оружие? Не имею разрешения, да и стрелять не обучен. Переходить улицу только на зеленый свет? Так и поступаю. Врезать в квартирную дверь два дополнительных замка? Там столько понапихано — месте свободного не отыщешь…
— Уйми паскудный язык, шут дерьмовый! — зло прикрикнул Василий, искусно вплетая в грубый окрик цветастую нить непереводимых словообразований. — Не имею ни малейшего желания принимать участие в очередных похоронах… Слушай внимательно, если еще способен воспринимать дружеские предостережения. На днях к тебе приедет «братишка», временно поселится в твоей халупе, которую ты почему-то именуешь комнатой. Сиди и строчи очередную детективную пошлятину. На улицу без «братишки» не выходить. С соседкой будь поосторожней. Она, как мне кажется, далеко еще не открыта. Несмотря на все твои старания, — усмехнулся он. — Отношения не прерывай, но и не форсируй.
В отношении «братишки» — все правильно и все меня устраивает. Кроме его ночевки в моей комнате, которая поставит жирный крест на дальнейшем изучении Надин… Интересно, как она отреагирует на запрет посещать ночами соседа? Потребует моего переселения в «девичий теремок»? Фигушки, милая, не получится, не тот возраст, чтобы красться в темноте по коридору ради того, чтобы получить очередную порцию жирных ласк и подышать запахом пота.
— С дедом Пахомом веди себя осторожно, типа — «здравствуйте — до свидания». В более тесные контакты не вступай…
Что подразумевается под «более тесными контактами» в приложении к склеротику, который едва держится на дрожащих ходулях? Но я удержался от вопроса, который неминуемо вызовет очередную лавину ехидных сравнений.
— Последнее. Ты мне все рассказываешь? Учти, если скрываешь — себе во вред. Я обязан знать все и еще — четвертушку сверху.
Похоже, четвертушка — любимый образ сыщика, который он использует вместо замысловатого мата, позаимствованного при общениях с блатным миром… Вообще-то, Васька прав: я обязан информировать его с исчерпывающей полнотой, иначе наше содружество способно принести только один вред.
Но как быть с Геннадием Викторовичем? Подставлю его и сыщик тут же наведет на след единственной моей «крыши» своих коллег… И не только «крыши». Стыдно признаться, но интеллигентный, обаятельный вор в законе, знаток литературы и искусства, интереснейший собеседник превратился для меня в… друга. Да, да, именно, в друга, неправедно оболганного, отторгнутого от общества культурных людей.
В конце концов, пришлепывать печати и штампы мы научились, а вот разобраться, что таится под «штампами» не умеем. Затвердили: садист, убийца, ворюга… А Геннадий Викторович, я в этом почему-то уверен, никого не убивал, не пытал и не обкрадывал.
Так какое я имею моральное право выдавать его уголовке?
— Да, иногда я говорю не все, но не потому, что скрываю. Просто не до конца уверен. Додумаю — обязательно скажу, — вывернулся я из сложного положения.
— Если сможешь говорить. — невесело пошутил Василий и от его мрачной шутки повеяло сатанинским запашком. — Дело твое. Не забудь о прибытии «братца».
— А как я его узнаю? Ведь бандиты тоже могут постараться внедрить в квартиру своего человека. Под аналогичным прикрытием.
Все же работа над детективами приносит свои плоды. Вон как стал выражаться: внедрить своего человека, под аналогичным прикрытием. Будто опытный сотрудник уголовки, познавший все законы сыска.
— Тут ты прав.
Стулов покопался в залежах четвертушек, извлек из-под них плохонькую фотокарточку. Молоденький парнишка с вздернутым носом «рязанского покроя» и толстыми, африканского происхождения, губами стоял в обнимку с двумя девушками. Светлые волосы закрывают уши… Лоб мягкого очертания, средний по высоте… Разрез глаз с легкой «косиной». Будто в роду у парня присутствовали представители китайско-монгольской расы.
Итак, рязанско-африканско-монгольское происхождение. Забавная помесь разных рас, которая обязательно сказалась на характере парня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101