— Да… Пусть, мол, господин Бодров заглянет в милицию — для него есть новости… Может быть, Верочку нашли, — моляще заглянула мне в лицо старушка. — Ты бы сходил, а? Вишь, как уважительно относятся — господином кличут.
Обязательно схожу! Вот только выпытаю у старой остальные новости, которыми, она набита, как наволочка подушки пухом. Или колючими перьями?
— Как поживает моя соседка?
Баба Феня поджала тонкие губы, нагнала на лоб дополнительные морщины. Знаю — не любит она кокетливую коротышку, подозревает во всех женских грехах, начиная от мерзкого разврата и кончая намазанным лицом.
— Что ей деется? Мужиков ищет, каждому готова подставиться. Гляди, паря, мужик ты молодой, как бы Надька не уволокла тебя в свою постелю. С ее станется — повертит задницей, задерет повыше свои вымя — какой мужик устоит? После станешь жалиться — ан поздно.
— Зря вы так. Надин, как и любая женщина мечтает выйти замуж, создать семью. Что в этом зазорного?
— Семью, баешь? Разгуливает с молоденьким парнишкой, мечет на него взгляды, а он ей почти в сынки годится. О какой-такой семье говоришь?
Внутри у меня появилась острая игла и ну колоть в одно и то же место. Я уже точно знаю, кого «совращает» Надин, с кем прогуливается, маняще покачивая выпуклыми бедрами.
— Кто такой этот парень?
— Да ты, Игнатьич, знаешь его. Приходил недавно — цельный час разговоры разговаривали да чайком их промывали. Виталькой его именовал.
Все знает старая, все подслушала и подсмотрела. Даже наше с пасынком чаепитие умудрилась засечь. Ради Бога, пусть старается — все ее трофеи пойдут в мою копилку.
— Больше никто не беспокоил?
— Как же, как же, — заторопилась Аграфена Николаевна выплеснуть остающиеся сведения. — Приходил… как его по нынешнему кличут? Понсор ентого самого сатанинского конкурса…
— Спонсор? И что он сказал?
— Деньги принес. Большие денежки, — баба Феня развела худющие руки, между которыми, наверняка, уместится десяток миллионов баксов. — Повинился — не доглядел, не обезопасил… чемпионку. Потому и платит.
— И вы взяли деньги? — удивился я, зная удивительную по нашим временам щепетильность старой женщины.
— А што им пропадать? — резонно возразила бабка. — Все равно тот самый понсор расфукает на баб и коньяки-водки. А мы со старым их в дело приспособим — положим на книжку и станем кажный месяц снимать проценту. Все прибавка к пенсиям.
Размечталась старая, небось, уже распланировала, что купить Верочке: какую обувку на зиму, какое новое платьице, бусы на шейку, перстенек на пальчик. Лично им с мужем ничего не требуется — до смерти остается самая малость, походят в старой одежке. А вот Верочка — другое дело.
— Больше нет новостей?
— Имеется еще одна… Спасибо, Игнатьич, напомнил — совсем стала плохая, забываю… Звонил тебе один мужик. По разговору — культурный. Вежливый такой.
— И что он сказал?
Баба Феня несомненно обладает артистическим талантом, который передала по наследству внучке. Она с такой лихостью и умением изобразила чуть хриповатый — курит, наверно, много — мужской голос, так полно нарисовала самую суть сказанного, что я наглядно представил себе таинственного абонента.
— Ничего не попросил передать?
— Не, не просил. Сказал — перезвонит… Кушай, милый, пельмешки, остынут — в горле застрянут. Попей чаек с греночками, пользительны они для желудка…
Проводив «осведомительницу», я с жадностью набросился на пельмени. Не с мясом — нынче мясцо кусается — с картошкой, сдобренной жаренным луком, они были чудо как хороши. С удовольствием попил чай с гренками.
Все, теперь самое время навестить Гулькина.
Покопался на книжной полке, выудил вышедший лет пять тому назад роман «Игра в поддавки». Авось, подаренная книга с авторским автографом еще больше размягчит твердокаменное сердце сыщика, подтолкнет его на большую активность расследования дела об исчезновении мисс Дремов.
Так и получилось.
— Рад вас видеть, Павел Игнатьевич! — трубно провозгласил Гулькин, ловко освобождая из-за письменного стола объемистый животик. — А я уже начал беспокоиться — куда-то пропали на целые два дня… Разве можно так исчезать в наше время? Вокруг — убийцы, рэкетиры, грабители.
Можно подумать — писатель обязан общаться с уголовкой по три раза в день: утром, днем и вечером. На подобии приема лекарства.
— Ездил в Москву по литературным делам, — как можно равнодушней проинформировал я, присаживаясь на стул напротив сыщика. — Говорят, волка ноги кормят — то же самое происходит с писателем. Крутишься-вертишься.
— И какие результаты двухдневного вашего «верчения»? — поинтересовался Гулькин, вытаскивая из ящика стола какой-то бумажный пакет. — Просто напомнили о своем существовании или заключили очередной договор?
Наступил удобный момент укрепления отношений с уголовным розыском. С некоторой долей гордости, смешанной с притворным смущением, я извлек из дипломата уже давно итсчезнувшую с прилавков книгу.
— Нет, не договор и не общение. Получил, на днях выпорхнувший из типографии, авторский экземпляр своей новой книги. Хочу подарить его вам — читайте и критикуйте. Мне необходимо квалифицированное мнение опытного криминалиста.
Как всегда, меня затошнило. Словно лизнул башмак, испачканный в навозе. Но цель достигнута — Гулькин размяк. По лицу распозлась глупейцшая улыбочка, глаза замаслились. А когда он прочитал подхалимистую надпись, вообще расплылся кисельной лужицей. «Талантливому сыщику от автора. С уважением и благодарностью». Неприкрытый подхалимаж. А Федор принял его за чистую монету и радуется, словно ребенок, получивший желанную игрушку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101