Позвонили сами. Естественно, не в санаторий — в пятигорскую уголовку. Сообщил мне об этом Витюня.В нарушение всех законов конспирации он нагло заявился в мою палату. В полосатой безрукавке и дурацкой белой кепочке Ваютин ничем не отличался от отдыхающих.В это время в санатории — мертвый час. Который, кстати говоря, никто не соблюдает.Полное безветрие. Обожженые листья поникли, занавеска на открытом окне обессиленно опустила крылья, солнце безжалостно прожаривает все живое. Мы с Лариным лежим проверх одеял в одних трусах. Пошевелишься — обливаешься потом, попьешь воды — потеешь ещё больше. Единственное спасение — холодный душ. Но не будешь же весь день стоять под холодными струями. Поэтому мы предпочитали лежать неподвижно, пить поменьше и не разговаривать, не тратить попусту накопленную энергию.И вдруг — легкое постукивание в дверь. Кого ещё несет в мертвый час? Сестры дремлют на своих рабочих местах, санитарки — где попало. Да и вряд ли они осмелятся нарушить послеобеденный покой. Мелькнула мысль о Ленке, но я отверг её — ангелочек не так воспитана, чтобы без приглашения вторгаться в мужскую обительНе дождавшись разрешения, в комнату вошел… Витюня. Свежий, розовый, смеющийся. Будто на него не действует ни жара, ни духота.От неожиданности я поперхнулся пойманным наконец глотком более или менее прохладного воздуха.— Добрый день, санаторники, — бодро провозгласил Ваютин, без приглашения опускаясь на стул. Достал из кармана апельсин и принялся его чистить. Сок стекал по пальцам, капал на пол. — Ну, и забрался же ты, Славка! С трудом отыскал двоюродного братца, — неторопливо подкинул он мне необходимую для дальнейшего общения информацию. — Спрашиваю Вячеслава Ракова — девица хлопает длинющими ресницами и смеется. Дескать, пиво имеется, а раков давно не пробовали.Острота довольно плоская, но мы дружно посмеялись.Я представил «двоюродному брату» соседа по комнате. Витюня приветливо протянул ему пухлую ладошку.— У вас закурить не найдется? — с жадностью спросил Ларин. Видимо, заметив выпирающий нагрудный карманчик рубашки посетителя. — Решил бросить, да вот никак не получается… Мучения — не приведи Господь…— Конечно, найдется, — с готовностью ответил сыщик. — Только вам придется взять самому. Руки грязные… В кармашке и сигареты и зажигалка.Витюня склонился к лежащему блондину и тот взял пачку «явы» с кокетливой зажигалкой. Вытряхнул одну сигарету, зажег её и возвратил курительные принадлежности на прежнее место — в кармашек.Я про себя усмехнулся. Молодец, Витюнчик, талантливый сыскарь! Здорово получил «пальчики» соседа!Кажется, Ларин ничего не заподозрил — глядя в потолок, жадно глотал табачный дым.— Я к тебе — по делу, — жизнерадостно об»явил Ваютин. — Забыл, небось о том, что сегодня у Марийки день рождения? А вот она о тебе не забыла — велела немедленно доставить на торжественный обедо-ужин. Разрешено — без смокинга и бабочки…— В такую жарищу? — ужаснулся я, представив в какую мокрую тряпку превращусь в битком набитом людьми вагоне трамвая. — Извинись за меня перед женой, скажи — обязательно приду, только позже… Сейчас никак не могу — пожалейте немощного старичка.Ларин прикончил сигарету и теперь внимательно следил за полушутливой беседой «братьев». Будто выискивал в ней опасные для него огрехи.В конце концов, пришлось согласиться. Постанывая, натянул брюки и рубашку, раздумчиво поскреб небритый подбородок… Сойдет и так. Судя по всему, нет ни дня рождения, ни именин, ни новоселья, а для делового общения с Витюней бриться не обязательно.— Что случилось? — нетерпеливо спросил я, едва мы выщли за пределы санатория. — Мог бы потерпеть до вечера…— Дома, — односложно ответил Витюня.потеряв недавнюю жизнерадостность. — Потерпи.— Скажи только — важное?— Сказано — потерпи.Ваютин упрям до дикости, упрется — бульдозером не сдвинешь. А я в такую жару не только не бульдозер — даже не хлипкий мерин. Но соглашаться не хотелось.— Важное или нет?Упрямец ограничился пожатием плечами. В переводе: у работников уголовки неважного не бывает — любая мелочь обязана занять предназначенное для неё место и заработать в нужном для сыщика направлении. А ты задаешь пустые вопросы.Молча доехали до дома, в котором живут Ваютины. Молча вошли в квартиру. Марийка — на работе, никто не мешает, а Витюня все ещё молчит. Я почувствовал — пройдет ещё десяток минут в безмолвии — на всю жизнь онемею.Наконец, упрямый козел «заблеял». Говорил на удивление немногословно и сухо.— Первое. Доложил своему начальству и получил «добро» на раскрутку твоего дела…Я начал было изображать телячий восторг, но Ваютин повелительным жестом остановил его дальнейщее развитие.— Выслушай до конца… Второе. Милиционера-одиночку, проверявшего документы в поезде, вычеркнем. Дали излишне старательному деятелю по мозгам — все дела… Дальше. Твоего соседа по комнате возьмем под контроль. Вязать пока не станем — нет достаточных оснований…Старательный поездной милиционер-служака приказал «долго жить»? Отлично, одной версией меньше… Кажется, Витюня намертво вцепился ещё в одну, связанную с Лариным… Жай-то Бог, чтобы и она закончила свое сущствование. Что тогда останется? Проводница? В причастность к убийству Крымова этой немолодой женшины я не верил с самого начала.Кто на очереди?Версия номер три — Ленка.Предчувствие страшной развязки сжало сердце, стало трудно дышать… Неужели Ленка — убийца?— Звонили из Козырьково. Просили передать тебе… вот это.Мгновенно исчезли недобрые предчувствия. Я набросился на лист бумаги, как голодный на кусок хлеба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57