Будто он не инструктировал командира боевиков, а выступал на многотысячном митинге.
Пудель лениво вертел в пальцах граненный стакан, думал о своем. Добывать деньги с каждым днем становилось все трудней и трудней. Таежная глушь — не московскте раздолье с десятками сверхбогатых банкиров, сотнями магазинов и магазинчиков, ресторанов и бистро. Ну, что можно получить, очистив кассу того же леспромхоза? Десяток кусков в лучшем случае. А Пуделю для партийной мошны и для пополнения своих зарубежных счетов необходимы десятки миллионов.
— … наша задача не завоевывать государственные посты, а заботиться о благополучии народа…
До чего же надоело пустозвонство! Напудренные и подкрашенные ветхие заявления о «благе народа» набили оскомину. Пудель резко перебил оратора.
— Когда и где? Цель?
Сидорчук поймал на лету упавшие очки, недоуменно поглядел на наглеца.
— Вы о чем?… Ах, да, о цели… Первый удар нанесем по общественному транспорту. Скажем — троллейбус. Неделю на подготовку хватит?
— Неделя? Больно ты скорый, дружан… Полмесяца, не меньше!…Другие новости есть?
Сидорчук покопался в угреватом носу, будто именно там были спрятаны все его остальные новости. И радостные, и неприятные.
— Нам не нравится ваш Штырь… В последнее время он стал каким-то странным…
— Скурвился?
Сидорчук поморщился.
— Слишком прямолинейно… У нас имеются кой-какие данные. Приедете — разберетесь… И ещё одно: нас серьезно беспокоит интерес, проявляемый к институту…Туда повадился некий, — Федор Иванович, приподнял очки и заглянул в записную книжку, — Окунев, оставной полковник, ныне — журналист.
— Ментовская подстилка?
— Выясним, но без вашей помощи… Думается, ничего страшного — обычное намерение написать очередную острую статейку…
Возможное предательство Штыря не особенно встревожило босса: шестерка мало что знает, тем более, он не осведомлен о местопребывании хозяина. А вот последняя новость — очень и очень серьезна. Если менты доберутся до его институтского информатора и поставщика научных сведений — мыльным пузырем лопнет надежда заполучить новые, более совершенные образцы чудо-ракетки…
— Где хозяин?
Жена дяди Семена пугливо наклонила голову. Будто Пудель замахнулся на неё чем-то тяжелым.
— Побежал в охотничью избушку. Пообещал завтра к вечеру возвернуться.
Значит, к вечеру…
Пудель с жадностью оглядел плотное тело женщины. Надо же, четверых детей родила, а выглядит не старше тридцати лет. Что задок, что груди, что губки — заглядение. Поиграться с девками опасно, проговорятся — Семен вз»ерепенится. А жена не проговорится, признание не в её пользу.
— Баньку истопишь?
— Через полчаса заиграет родимая. Может быть, желаете пока закусить?
Васин пожелал. Отведал моченных яблочек, испробовал картошку с мясом. Потом ушел в боковушку переодеваться, снимать парик и усики.
Он все ещё колебался: поиграть с хозяйкой или воздержаться? Слишком уж нужным человеком был щуплый таежник, чтобы рисковать. Через его хатенку проходили маршруты боевиков на дело и после его завершения, он осуществлял связь с близлежащими городами и поселками, нередко наводил боевиков на выгодные операции.
Лишиться такого помощника — отрубить себе руку.
Но длительное воздержание давало знать о себе. После омского разговления со старшим лейтенантом угрозыска Пудель не обладал женщиной. Да и откуда таежник узнает о жениной измене? Девки донесут? Так надо сделать так, чтобы они ничего не знали…
В дверь боковушки тихо поскреблись.
— Входи.
На пороге — хозяйка. Теплую безрукавку сменило выходное платье, которое, кажется, вот-вот лопнет под напором налитых грудей. Женщина будто демонстрировала гостю все свои прелести, подталкивала его к более решительным действиям.
— Банька готова, — тихо проговорила она. — Квасок — в кадке, мочалки и мыльце изготовлены, березовый веничек распарен… Пожалте мыться…
— Пожалте, — передразнил Пудель. — А спину кто потрет? Семен всегда занимается, так его нет… Может быть, заменишь муженька?
Хозяйкино лицо вспыхнуло жарким пламенем, на глаза навернулись крупные слезы.
— Бог с тобой, Ефремыч, рази можно… Лучше кликну соседа…
Чистоплюйка дерьмовая! Еще и упирается!
— Никаких соседей! — грубо прохрипел Пудель. Волнуясь, он всегда переходил с человеческого голоса на хрип, похожий на рычание голодного зверя. — Потрешь, от тебя не убудет! Иди — готовься!
Женщина съежилась и исчезла.
Пудель разделся догола, набросил тулуп, сунул ноги в валенки и поплелся к приземистой, крохотной баньке. Теперь он сожалел о грубом разговоре с хозяйкой. Растелешился, как пацан перед первой в его жизни бабой, захотелось тебе, падло, женского мясца. А о бизнесе начисто позабыл. Удастся дело с пээррушкой — к твоим услугам будут все красотки мира, выбирай, не ленись.
Господи, сделай так, чтобы баба занемогла, ногу подвернула, обожглась.
Бог услышал мольбу — хозяйка в баньку не пришла…
Наутро заявился дядя Семен. Хмурый, неразговорчивый. Не снимая куртки и обуви, сразу же зашел в боковушку.
— Беда приключилась, Ефремыч… Агромадная беда…
Пудель спрыгнул с постели. Голый, взлохмаченный он напоминал насмерть перепуганного зверя, увидевшего перед собой настороженный капкан.
— Говори…
— Сыскари повязали парней…
— Где? Кого?
— Рядом с прииском… Один Черныш вывернулся — прибежал… Четверых менты увезли…
— Когда?
— Вчерась поутру. Парни решили пощипать приискателей, взять золотишко.
Пудель немного успокоился. Правда, среди парней был Взяток, который слишком много знал, но с момента ареста прошло не так много времени, наверняка, к допросам менты ещё не приступили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115