— На вечерок или — до утра? — спросила румянощекая хозяйка, многозначительно подмигивая девицам. — Девочки соскучились по настоящим мужчинам — мигом обслужат… Оставайтесь на ночку, а?
— Смотря чем порадуешь. Если вот этими, — презрительно ткнул он пальцем в проституток, — сразу отвалю. У Оторвихе «товар» не в пример лучше.
— Зря вы так, — обиделась хозяйка борделя. — Таких массажисток, как у меня, нигде не найдете. Возьмите, к примеру, Настеньку — мертвого из могилы достанет. А Клавочка? На днях завернул к нам депутат Госдумы, пожаловался, импотенция замучила, свет не мил. Всего полчаса понадобилось Клавочке, чтобы мужик почувствовал себя мужиком…
Жетон огладил набитое едой пузо, ехидно усмехнулся.
— Это у депутатов — импотенция да запоры. Дай мне не хлипких скелетин — за что можно поддержаться.
— И такие тоже в моем заведении имеются. Вчера навестил меня худющий банкир, в чем только душа держится. Видите ли, понадобилась ему девица весом не меньше девяносто килограммов. Такая у него появилась прихоть… Нашли ведь… Если хотите — покажу.
— Ну, ну, поглядим на девяностокилограммовую, — заинтересовался посетитель. — Моему Водиле тоже подбери соответственно. По моему, он больше любит… туберкулезных, — захохотал Жетон, похлопывая себя по животу.
Бабка Евдокия выбежала в коридор мелкой рысью. Она ни за что не упустит такого клиента, не подойдет Ленка — сама ляжет. Вот только цену заломит такую, что придется лечить Жетона от заикания. Возвратилась с толстой девахой. Ноги — будто колонны Большого театра, груди рвут тельняшку. Если не все девяносто, то килограммов восемьдесят — с ручательством.
— Подойди ближе, толстуха. Побазарим.
Ленка опасливо приблизилась. Многотрудная жизнь вокзальной проститутки, потом — уличной, откуда бабка Евдокия сманила ее к себе поварихой, научила телку бояться мужиков. Толстых и тонких, ласковых и грубых, интеллигентных и матерщинных.
Босс, сыто рыгая, ошупал ее прелести, похлопал по пышному, будто у кобылы, задку. Загоревшись, бесстыдно полез за пазуху.
— Иди, крошка, готовься. Сейчас изобразим с тобой миниземлетрясение…
Бабка Евдокия одобрительно кивала и довольно улыбалась. Слава Богу, сегодня ей не придется подменять свой «личный состав». В том, что Ленка сработает как надо — ни грамма сомнений, баба опытная и сообразительная, знает, где бывает сладко, а где — горько. Обещанные ей за Жетона полсотни баксов на земле не валяются, в мусоре не находятся…
Утром босс и его водитель встретились в гостиной. Жетон вроде похудел, Водила вообще качался на подгибающихся ногах.
— Ну, как, понравились мои девочки? — ревниво спросила бабка Евдокия. — Может быть и этим вечерком заглянете?
— Ты что, вобла замороженная, решила меня спровадить на тот свет! — заорал Жетон. — Это не девка — слон в юбке, пока доберешься до самого того места — потом изойдешь. У ней что — температура? Прыгал, будто на вулкане… Сказала бы заранее — взяли бы одну на двоих.
— Отдохните, покушайте, — спрятала довольную улыбку Евдокия. — А вечерком — милости просим… Не понравилась Ленка — Клавка постарается.
— До вечера еще дожить нужно, — поскучнел Жетон, доставая из кармана пухлый бумажник. — Во сколько оцениваешь паршивую жратву, отвратное пойло и «вулкан» вместе с «туберкулезницей»?
Евдокия засмущалась. Так с ней всегда при расчете — будто стыдится запрашиваемой суммы. Но никогда не отступает, ни на одну тысячу не снижает «прейскурант».
Услышав во сколько ему обойдется «отдых для состоятельных мужчин», Жетон утробно икнул и вытаращил на хозяйку борделя водянистые глаза. Может быть, он ослышался или бабка Евдокия оговорилась? Пригласить в машину вокзальную проститутку не старше четырнадцати годков обошлось бы в сотню раз дешевле.
Но торговаться не стал, выложил требуемую сумму. Про себя поклялся: впредь прежде, чем звонить в колокола, будет заглядывать в святцы. Если, конечно, выберется невредимым из-под Дмитрова.
Ровно в восемь утра черное «ауди» отчалило от борделя… * * *
Когда подполковник выходил к ожидающей его «волге», в холле столкнулся с давним своим приятелем, вместе с которым не раз учавствовал в операциях. Однажды, даже спас его от бандитской пули. Позже служба развела друзей по разным отделам, но взаимная приязнь сохранилась.
Проходя мимо Купцова, майор внятно, почти не разжимая губ, прошептал.
— Тебя пасут. Будь осторожен.
Четыре слова, всего четыре, заменили длительный монолог, в котором — прелупреждение, тревога, озабоченность. А для Сергея Тимофеевича — грохот трубы архангела, вызывающий его на Страшный Суд. Значит, все же зацепили «внутренники», принялись разматывать старательно замотанный клубок. Что же делать, как выскользнуть из рук «следопытов» с минимальными потерями?
Впрочем, если его не взяли до сих пор, то не возьмут и сегодня. А когда он возвратится с места разборки, будет время поразмыслить и что-нибудь придумать.
Не изменив внешний вид добросовестного служаки, спешащего скорей выполнить задание руководства, Купцов подошел к «волге». Водитель включил двигатель, но подполковник жестом остановил его.
— Вы свободны. Поеду один.
Сержант не удивился, начальник частенько сам рулит, значит, так нужно. Они с Купцовым служат не в банке и не на плодоовощной базе — в уголовке, где всякое случается.
Втиснувшись в плотный поток машин, Сергей Тимофеевич внимательно оглядел автомобили, следующие позади и по сторонам. Ничего подозрительного. Множество, ставших привычными, иномарок, «волги», редко — частники на «жигулях» и «москвичах».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92