На нем — теплый халат, из под которого выглядывает грязная коричневая рубашка.
Никому в голову прийти не может, что эти полунищие, доживающий свой век старики не уступят в богатстве самому крутому «новому русскому», что не старость, а непомерная, никогда не утихающая жажда наживы скрутила им пальцы рук, пробороздила морщины на лицах, лишила покоя.
— Здравствуйте, дедушка.
Очки сами по сбе взлетели на лоб. Губы искривила жалкая улыбка.
— Здравствуем, здравствуем, доченька. Вот только лекарства подорожали, никак выкупить не можем — пенсии разве на хлеб с молочком хватает…
— А ты, дедок, покопался бы в кубышке, авось, нашел бы там не один лимон. — не выдержав, хмуро посоветовал Хвост, но под неодобрнительным взглядом Сотовой замешкался. — И тебе от нас — здравствуй, — вывернулся он.
— Как дела, как радикулит? — заботливо расспрашивала хозяйка, будто интересовалась здоровьем мерина, которого завтра с утра погонит на пашню. — Сердечко постукивает?
— Бывает — с перезвоном, — охотно поддержал разговор о болезнях дед. — Скоро согнусь до самого пола с этим самым радикулитом, — со вкусом просмаковал он модную болезнь, даже губы вытер несвежим носовым платком. — Дела-делишки идут, ползают. Шибенник богатую квартиру взял, цельный грузовик вывез… Баламут иностранца подковал… на все четыре ноги.
Надежда Савельевна внимательно слушала «доклад», запоминала приблизительную стоимость похищенного и пограбленного, мысленно переводя ее в доллары и марки.
Старик, поглядывая на потолок, так и сыпал кликухами, адресами, цифрами. А еще жалуется — склероз, подумала Сотова, голова работает, как хороший компьютер.
Наконец, умолк. Отпил из стоящей на поручне кресла чашки крепкий, заваренный на травах чаек и уставился немигающим взглядом на хозяйку. Он не выпрашивал указаний, как действовать дальше — сам знает, долгая жизнь вора и убийцы научила — требует вознаграждения.
— Спасибо, дедушка.
Надежда Савельевна расстегнула висящий на поясе «кошель», одарила барыгу тошей стопкой баксов. Когда прятала оставшиеся деньги, поймала потускневший взгляд деда, в котором пряталась угроза смерти. Он не собирался выпускать из своей квартиры доллары.
Телохранители насторожились. Знали, что в стариковском взгляде — не пустая угроза, вслед за ним может последовать удар ножом или яд, спрятанный старухой в подаваемых пирожках с капустой.
— К вам моя Вика не заглядывала? — беззаботно спросила Сотова. Обожает отчаянная женщина играть с огнем, к тому же, знает — ничего с ней не произойдет, верные шестерки заслонят ее жизнь своими. — Не приложу ума, куда могла деваться.
— Нет, не заглядывала, — глубоко вздохнул старик, так глубоко, что выпуклая, далеко не стариковская грудь едва не порвала рубашку. — Редко навещает стариков Викочка, давненько ее не видали…
Благополучно покинув квартиру барыги, Надежда Савельевна села в машину и задумалась. Нужно, конечно, навестить еще парочку заповедных мест, поглядеть, чем занимаются фармазоны, изготовляющие поддельные бриллианты, велик ли «надой» у уличных проституток, как налажен сбыт фальшивых баксов? Короче, пробежаться по организованным еще покойным мужем отраслям доходного бизнеса.
Хватит! Еще одно место, куда почти каждую ночь заглядывает хозяйка и — все, домой!
— Двигай к Павлу Егорычу, — приказала Сотова. — И — поторопись, спать пора.
Павел Егорович — единственный человек в красулиной группировке, которого именовали не по кликухе или фамилии — по имени-отчеству. Художник, гравер, механик, он занимался изготовлением фальшивых денег. Окладистая с проседью борода, такие же усы, умнейшие глаза, казалось, просвечивают собеседника не хуже рентгеновскх лучей. Высказывает свое мнение, нередко противоположное мнению хозяйки, резко и откровенно.
Открыл дверь сразу же после звонка, не таясь и не опасаясь появления сыскарей. Не ожидая когда «гости» войдут в переднюю, повернулся спиной и, шаркая поношенными тапочками, прошагал на кухню.
— Здравствуйте, Павел Егорыч, — угодливо поздоровалась Красуля. — Простите за позднее вторжение…
— Добрые люди давно сны видят, недобрые — по городу шастают, — пробурчал в бороду фальшивомонетчик. — И тебе привет, бандитская королева. Зачем пожаловала?
Обидное обращение — бандитская королева — пришлось проглотить. Наоборот, засмеялась. Дескать, ценю ваше остроумие.
— Сколько купюр выбросили на рынок?
Изучающий взгляд из-под густых бровей, ироническая улыбка на губах.
— Не крути, Красуля. Еще вечером прибегал твой подхалим, требовал отчета. Так что говори, что надо?
Хитрить с прозорливым до тошноты человеком не только бесполезно, но и вредно. Обозлится, упрется взглядом в угол комнаты — никакими увещеваниями слова не вытащить.
— Вика к вам не заглядывала?
— Понятно. Значит, загуляла девочка и ты ее разыскиваешь… Вчера утром заходила, попросила денег.
— Дали?
— Не отказал. Выдал два куска. Не фальшивых, конечно, — настоящих. Так что не волнуйся, царица разбоя, принцесса грабежей. Отправляйся на покой и мне дай отдохнуть.
Ехидные выражения фальщивомонетчика больно ранили самолюбие Сотовой. Поэтому она поторопилась покинуть неприветливую квартиру.
Понимала — дочь ей не найти. У Вики — множество путей-дорог, у ней — одна: порыться в своем «хозяйстве». А почему, спрашивается, дочка станет прятаться в известных матери местах? В ее распоряжении — чердаки и подвалы, квартиры, занимаемые наркоманами и наркодельцами, леса и перелески Подмосковья.
— Все, Петенька, двигаем домой. Устала я…
В прихожей женщина сбросила обувь и, не обращая внимание на водителя, принялась стаскивать «выездной» костюм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92