И все же, когда обескураженный Видов, умолк, разведчик неожиданно ожил.
— Стыдно, конешное дело, признаваться, но тогда я обеспамятел. Хоронился за травушкой, голову втискивал в ямку. До стрельбы ли да оглядываний вокруг? Одно скажу: капитана я не убивал. Ни намеренно, ни случайно… Кажись, ротный старшина лежал на спине и палил в небо… Кочерыгина не упомню — таких солдат в нашем взводе, навроде, не было… Телефониста Яковлева знаю, но тогда на поле не видел. Тоже, наверно, нюхал цветочки, токо поодаль… Вот и весь сказ!
Высказался, опростал грешную душу и снова прочно замолк…
Сын с матерью вовратились домой в подавленном настроении. Поездка оказалась бесполезной — ничего нового они так и не узнали. Вычеркивать фамилию разведчика или пока оставить?
Только на следующий день Клавдия более или менее успокоилась. Поездка — далеко не бесполезная, Фоменко подтвердил присутствие рядом с Семенкой ротного старшины. Правда это не доказательство, даже не легкое подозрение — маленький фактик, но если допросы двух остальных «свидетелей» ничего не дадут, «фактик» можно прорастить, превратить в развесистое «растение».
Сейчас на очереди — Кочерыгин, дедушка избраницы Карпа.
Вдова мысленно переключилась на предстоящие «смотрины». Главное — осторожно, не акцентируя особого внимания, разузнать о Кочерыгине. Где жил в годы войны, на каком фронте сражался, в какой части — стрелковой, танковой, авиационной? Конечно, узнав фамилию Видовой, убийца, если дед Натальи действительно убийца, насторожится, уйдет в глухую защиту, но они с Карпом постараются добраться до самых потаенных уголков сознания подозреваемого.
В назначенный день Клавдия поднялась рано утром. За окном едва посветлело, лифт еще не работал, в противоположном доме — слепые окна. Начавшийся вчера нудный осенний дождь не прекратился — по оконному стеклу стекают слезливые капли.
Отложив уборку на более позднее время, когда Карп, позавтракав, убежит в институт, Клавдия орудовала на кухне. Все заранее куплено, остается нарезать, натереть, вскрыть те же банки консервов. Поставила тесто, приготовила начинку для пирогов.
Из комнаты сына донеслись резкие вдохи-выдохи, стук об пол тяжелых гантелей, шорох убираемой постели. Потом негромкий стук открываемой двери в ванную — непременный душ. Сын проснулся, торопится, пора готовить завтрак. Овсяная каша, чашка кофе с бутербродом — ежедневное спартанское меню.
— Как чувствуешь себя, мама? Вчера был у тебя какой-то непонятный приступ. Проводишь меня — сходи в поликлинику, пусть проверят сердечко.
— Какая там поликлиника, — отмахнулась Клавдия. — Дел по горло… Лучше скажи, когда вас ожидать?
Карп, наверно, уловил в голосе матери тщательно скрываемые ревнивые нотки. Нахмурился и почти сразу же рассмеялся. Характер, как и внешность — отцовский, Семенка долго сердиться не мог, злость либо взрывалась яростным гневом либо переходила в добродушный смех.
— Ты, кажется, решила закатить грандиозный пир? Не получится, никаких шампанских, никаких деликатесов. Обычный чай с печеньем, без тортов и твоих вкуснейших пирожков.
— Не лезь, сын, в бабьи дела, сама разберусь, — шутливо прикрикнула Клавдия. — Еще раз спрашиваю — когда вас ожидать?
Парень долго высчитывал, вспоминал. На самом деле, все было давно оговорено и утвержденно Наташкой. После лекций она пригласила жениха на семейный обед — дедуля желает познакомиться с будущим родственником. Это займет никак не меньше двух часов. Потом — по магазинам, появляться у матери жениха без подарка Наталья категорически отказалась. Еще, полтора часа. Дорога отнимет столько же.
— Приедем к семи вечера.
— Почему так поздно? Сейчас столько совершается преступлений, как твоя Наташа будет возвращиться домой?
— А зачем ей возвращаться — заночует у нас…
— Но это безнравственно! — возмутилась Клавдия, позабыв, что перед войной она тоже легла в постель с Семенкой без штампа в паспорте. — Зарегистрируетесь — пожалуйста, хоть на головах ходите.
— До чего же ты несовременна! У нас с Натальей первая брачная ночь уже позади, вторая ничего не прибавит и не убавит… Все, побежал, опаздываю!
Проводив сына, Клавдия включила пылесос, намочила тряпку и принялась за работу. Руки заняты привычным делом, голова — тревожными мыслями. Изредка поглядывает на портрет мужа — будто советуется с ним.
К шести вечера квартира блестит. На красивой скатерти — изящная ваза со скромным букетиком. Остальное — в посудном шкафу и холодильнике — достать и снарядить праздничный стол — дело несколких минут.
В начале седьмого женщина сняла синий рабочий халат, заменила его на старомодное платьице с рюшами и оборками — оно куплено Семенкой в военторге Ковыльского гарнизона.
Без четверти семь — молчание. Вдруг звонок в дверях либо неисправен, либо в очередной раз отключили электричество. Клавдия проверила — работает. Значит, задерживаются молодые.
Ожидание становится нетерпимым, не помогают ни попытки успокоиться, ни валокордин, ни валерьянка. Неужели что-то произошло? Девчонка может передумать, а Карп, как все влюбленые мужики, выполнит любое желание невесты. Или Кочерыгин-дед, услышав фамилию жениха передумал и запретил внучке встречаться с ним? Если хорошенько подумать и взвесить — вполне возможный вариант.
Без пятнадцати восемь не выдержала — накинула плащ, повязала голову косынкой и спустилась в холл. Минут десять колебалась, решая выйти на улицу или подождать около лията. В конце концов, решилась — вышла под навес, венчающий вход в подъезд.
Добрых полчаса простояла, мысленно репетируя разговор с будущей невесткой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151