Всплеск… Господи, как же Вика была благодарна человеку, вздумавшему включить сейчас этот водопад.Она вздрогнула и одарила Санчеса рассеянным взглядом.— Вика — дети, — тихо позвал Санчес.Ее взгляд прояснился.— Что?— Я говорю, что хотел побеседовать с вами, — произнес Санчес обычным голосом и снова бросил на нее этот быстрый, пронизывающий взгляд, — поговорить о вашем друге Лютом.Вика опустила голову, словно рассматривая свои белые кроссовки.Надежда, застучавшая в ее сердце, утихла. Вместо нее Вика ощутила внутри себя ватную и какую-то пресную на вкус усталость. Сколько она еще может выдержать?Сколько?!— Вашем друге Лютом, — повторил Санчес. — Вы готовы?Он следил за ее мимикой. Снова повисла пауза.Вика подумала, что если они сейчас встретятся взглядами, то все рухнет. Эти люди вокруг уже привыкли к ней. Санчес — другое дело. И эти паузы, в которых люди выдают все, что хотели бы скрыть. Вика в отчаянии подняла голову. Но Санчес уже снова разглядывал плавающих в бассейне рыб.Она быстро взяла себя в руки. «Интересно, — мелькнуло в голове у Вики, — он просто мерзавец, наслаждающийся садист или… он о чем-то подозревает? Тогда зачем все эти игры? Достаточно одного анализа крови, простого теста на присутствие нарозина…»Санчес посмотрел на нее и улыбнулся.— Вы увидите ваших детей, как только мы закончим все дела, — сказал он неожиданно. — Ведь я вам обещал.Викины глаза расширились. Она мгновенно «протрезвела».И почувствовала, что он разжал тиски, что он отпускает ее. И сейчас Вика будет беседовать с ними о Лютом и молить лишь об одном — чтобы это ощущение тонкой грани не подвело, не отказало ей, чтобы и на этот раз не переиграть.Потому что Вика не была наркоманкой.Вика не была наркоманкой, по крайней мере уже некоторое время. За весь месяц май она не проглотила ни одной таблетки нарозина. * * * Туман. Чудесный туман над морем. Наверное, это и есть убежище для маленького беззащитного существа. В нем хорошо. В нем совсем нет боли. И в нем возвращаются чудесные сны.Только и туда, в спасительный, милосердный туман, прорвался ее мучительный крик. Конечно, в этом тумане он звучал приглушеннее, застревая в белесых капельках влаги, оживлявшей ее организм. Но он там был:«Давай заберем у них наших детей!»Он пришел из этих шлепающих звуков, шагов в темноте, и в конце концов он стал ее единственной реальностью.Давай заберем у них наших детей. * * * В тот день под утро неожиданно выпал последний снег, который к полудню растаял.Она не получала таблетки уже тридцать шесть часов, и каждый последующий час стал ее адом. Ее маленьким личным адом, в котором время сделалось неподвижным. Ее наказали. Причины остались где-то там, на периферии, тоже неподвижной, словно неведомый мрачный утес в ночи. Она не знала, действительно ли возвращалась физическая боль (Вика уже могла самостоятельно подниматься с постели и даже пробовала делать несколько шагов при помощи костылей), или это была психологическая иллюзия боли, но она ждала тумана.Спасительный, сладостный туман должен был начать стелиться над морем, темным жаждущим морем, в котором обитали липкие уродливые чудовища из обрывков ее снов и которое было ею.Сначала угрозу оставить ее без таблеток Вика восприняла абсолютно спокойно. Хотя то, что она прилично подсела на нарозин, уже не являлось для нее секретом.«Ничего, продержимся, — решила она, — обойдемся без обезболивающего».Правда, уже тогда закралась предательская мысль: «Кого ты хочешь обмануть? Тебе уже давно не нужно обезболивающее. Тебе нужен нарозин. Нужна твоя доза».Как-то (вечность назад?) Леха пошутил насчет ее психологической зависимости от пятидесяти граммов виски перед сном, без которых она якобы не могла расслабиться, и она, не испытывая никаких сложностей, на пару месяцев отказалась от подобной привычки.— Балда, ты мое лучшее снотворное, — сказала она своему мужу, — а виски на ночь — просто штука, полезная для здоровья.Если только лишь появлялись первые признаки лишних килограммов, она запросто прекращала есть (не надо никаких диет, просто прекратите жрать! Или делайте это хотя бы умеренно) до тех пор, пока ситуация не нормализовывалась.Все эти истории с нервным обжорством, со сладкими плюшечками, свежими бутербродиками или якобы низкокалорийными тортиками перед телевизором были не для нее. И поэтому угрозу оставить ее без нарозина Вика восприняла спокойно.Ее наказали — что ж… пусть.Вика не получила свою дозу перед сном. Впервые после того, как выбралась из темноты, из тумана. И проснулась совсем разбитой. Она засыпала уравновешенным (насколько это было возможно в ее положении) человеком с твердой убежденностью, что ею невозможно манипулировать при помощи таблеток. А проснулась больной.Перемена была настолько разительной и неожиданной, что Вика оказалась к ней не готова. Она была подавлена, в мышцах началась ломота. Вика попыталась укутаться и еще чуть-чуть поспать. Наверное, ей это удалось, хотя она не заметила, как провалилась в забытье, — в ее комнате появилась Алла и включила радио. Это была привычная процедура.«Каждый мужчина имеет право на лево», — сказал Николай Фоменко на волнах «Русского радио».Вика почувствовала легкий озноб.К завтраку она не притронулась, попыталась лишь выпить минеральной воды и поняла, что это было напрасно. Вика ощутила позывы рвоты.Так прошло несколько часов, и ее состояние лишь ухудшилось. И еще начала возвращаться боль.Наверное, все же таблетка бы сейчас не помешала.Вика давно уже не пользовалась судном — туалетная комната находилась рядом с ее спальней здесь же, на втором этаже, но без помощи Аллы она пока не могла добираться туда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115