Не тяните.— Это… О-о-х-х… — Глубокий выдох, мгновенная пауза — и потом:— Покушение. Твой отец в критическом состоянии… Они выходили из здания…— Они? Леха?!— Вика, боюсь, у меня… очень плохие новости. Леха…— Что?! Ну что?— Леха… Его больше нет, Вика.— Как нет?! — выдавила Вика. Звук оказался низким, грудным, посторонним. — Петр, как нет? Ну что ты такое говоришь? Петр, пожалуйста…— Милая, где ты сейчас находишься?— Нет, Петр… Ну пожалуйста.— Вика…— Нет… Ну как же так… Ну как… Н-е-е-т!— Милая…Этого не может быть. Ну не может этого быть! Ну почему…Она сидела с телефонной трубкой, прижав ее к подбородку и прислонившись к стеклу. Петр что-то говорил в трубке. Она ничего не слышала.Время остановилось. * * * Потом были слезы. Очень много слез. И рыдания. И близкие, прежде всего Андрей, беспокоились за ее состояние. А она говорила над телом мужа:— Мой красивый! Ну как же ты мог? Как?! Как ты оставил меня одну?Ведь я у тебя одна. Любимый… Мой. Но ведь нет же… Это все не правда… Да?Скажи! Я-не-смо-гу-од-на.А потом слезы высохли. И время остановилось еще раз.И тогда Андрей подумал, что все опасения за ее состояние еще только впереди.Время стало сферой. Калейдоскоп поворачивался. Бессмысленные рисунки создавались вновь и вновь.Климпс-климпс. * * * И сейчас туман стелился над морем. И Вика выплыла из своего полузабытья в свое полусознание вместе с этим воспоминанием. Капельки моря проникли все же в милосердный, забирающий боль туман. Вика плакала. Впервые за несколько месяцев. Впервые с того дня, когда высохли слезы.— Она плачет, — услышала Вика ровный голос своей сиделки. — Снова пришла в себя.Во второй раз после того, как Вика выплыла из темноты и из тумана, она открыла глаза и произнесла:— Что с детьми? Где сейчас мои дети? * * * Теперь боль подступала реже. Она существовала. Глухая и притупленная.Но яркие вспышки были, лишь когда Вика пыталась пошевелиться. Ей это не удавалось, но попытки приносили немыслимую боль. Она не знала, что сейчас с ее болезнью. Была автокатастрофа. Она не справилась с управлением автомобилем.Что-то случилось с тормозами. Или что-то сделали с тормозами? У нее не было сил пытаться ответить на этот вопрос. Она выжила. И пока, наверное, этого достаточно.Эта женщина, ее сиделка…Теперь паузы между нашествиями тумана, поглощающего боль, стали длиннее. Вика слабым, похожим на безразличный, взглядом пыталась рассмотреть окружающее. Комната оказалась небольшой и светлой. Обоев не было, стены выкрашены в белое. С большим окном, симпатичными занавесками и наружными жалюзи, приспущенными на четверть. В окне не было видно ничего, кроме неба, хотя, возможно, если б ей удалось сменить поле обзора, то картинка открылась бы иная. Однако вряд ли в ближайшее время это удастся сделать, если только ее ложе, к которому она прикована, не передвинут.Она получает лечение. Капельницы, внутривенное кормление и первое за все время, что она начала осознавать себя, судно.Она получает лечение — это абсолютно точно. Она находится в какой-то частной клинике — это можно допустить с большой долей вероятности.Она не видела никого из своих близких. К ней запрещен допуск посетителей? Пока она находится в реанимационном отделении? Что ж, вполне возможно.Только ответить на эти вопросы что-либо определенное Вика не могла.Эта женщина, ее сиделка…Она сказала про автокатастрофу. И еще она сказала, что «было плохо.Сейчас уже все плохое позади».Впервые с того времени, как Вика выплыла из темноты и из тумана, ее сердце кольнуло неожиданное сомнение: действительно ли все плохое позади? * * * Несмотря на то что боль становилась приглушеннее, туман все-таки продолжал стелиться над морем. Более того, Вика вдруг поняла, что появилось новое ощущение: она ждет этого тумана. Этот туман не просто впитывает и уносит боль, он заглушает кричащий в ее голове голос: «Что с детьми? Что сейчас с моими детьми?! Они говорят, что все в порядке. Но почему нет никого, кому бы я смогла поверить, что с ними все в порядке?»Туман, милосердный туман растворял все вопросы, все звуки, уносил боль. И еще он дарил сны. Про маленького и счастливого краба, нашедшего себе убежище. * * * Была автокатастрофа. Но она выжила. Наверное, она находилась в коме или в бессознательном состоянии. Может быть, она бродила по полям, с которых не всегда возвращаются. Она не помнила всего этого. Это было не важно.Действительно значимым являлось лишь одно. Она вернулась. И больше не было пустой сферы, по краям которой существовали бессмысленные кусочки реальности.Туда, где поворачивался калейдоскоп и с хрустальным звоном перебирались стеклянные бусы, упали ее горячие слезы.Климпс-климпс.Упали горячие слезы.Что с моими детьми?В мире остался этот единственный вопрос. И все остальное теперь будет подчинено лишь ему. Видимо, этот вопрос всегда существовал, всегда жил за этими стеклянными климпс-климпс. Именно этот вопрос был тем единственным живым огонечком, который забрезжил на кладбище бессмысленных осколков. Именно этот вопрос не позволил ей сойти с ума за эти несколько месяцев, когда высохли слезы. Когда не стало Лехи и когда поворачивался калейдоскоп, пока в один из дождливых вечеров она не сумела справиться с управлением автомобилем.Что-то случилось с тормозами?Это все не имеет значения.Пока.Что с моими детьми?В мире остался этот единственный вопрос. И все остальное теперь будет подчинено лишь ему. В том числе и желание знать, что сейчас с ней происходит.Она попала в автокатастрофу. Она выздоравливает. Но происходит и что-то еще.А потом приходил туман, и все сомнения оказывались глупыми, ненужными стекляшками, которые лучше всего взять да швырнуть в море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115