– Для Советского Союза не являются новостью планы фашистской Германии по уничтожению Парижа, – продолжал Молотов. – Мы давно располагаем ценной информацией и имеем возможность препятствовать такому ходу событий…
– Простите, как вы можете препятствовать? – изумился Иден. – Ваших войск нет во Франции!
– И парашютный десант, к сожалению, не выбросишь, – с едкой иронией добавил Трумэн.
– Тем не менее у нас надежные средства, господа, – спокойно произнес Молотов. – Вот увидите, Париж, эта подлинная жемчужина Европы, останется цел.
Молчаливый человек, до сих пор не подававший признаков жизни, согласно наклонил голову.

Глава 2

Холм Монмартр черепашьим панцирем возвышался над Парижем. Старинные дома облепили кривые улочки. Под разноцветными черепичными крышами разместились художники – их было много, очень много, мольбертами заставлен, казалось, весь район. На картинах можно видеть старинные дома, горожан, пригородные пейзажи…
Среди художников выделялся седовласый красавец, который сидел под раскидистым платаном. На художнике был берет. Человек этот, имевший худощавую фигуру, впалые щеки и умные глаза, со спины выглядел лет на тридцать, не больше. Однако лицо его, покрытое сетью морщин, говорило о возрасте. Портретист был старше, много старше…
Художник рисовал собор Сакре-Кер, видневшийся в конце улицы. Одновременно он напевал: «Падам, падам…» – песню, которую исполняла Эдит Пиаф.
На асфальте возле трехногого мольберта стояло несколько портретов немецких офицеров.
– Спрячь портреты, зачем выставлять такое количество? – обратился к художнику коллега – толстоватый, одетый в молодежную цветастую рубашку, примерно одного с седовласым возраста.
– Этим я демонстрирую лояльность к властям, – буркнул седовласый.
Внезапно взгляд его выделил из толпы девушку, которая шла по тротуару. Девушка была тоненькая, худенькая, очень изящная. На плече ее висела сумочка. Девушка подошла и остановилась рядом. Художник не отрывал от нее взгляда.
Складной стул для клиентов, стоявший под деревом, был свободен. Девушка надула губки и вдруг решительно прошла к стульчику, опустилась на него. Она расстегнула сумочку и стала нервно в ней копаться, вытащила на свет зеленую пачку сигарет «Лоран», щелкнула зажигалкой и закурила.
Художник тем временем выбирал кисти.
– Адель, тебя так и нарисовать – с сигаретой в руке и лицом в облаке дыма? – пошутил он.
Взгляд девушки был устремлен вдаль. После вопроса она встрепенулась и посмотрела на художника.
– Ах, дядюшка Клод, как жаль, что вы растрачиваете свой талант на портреты этих жирных самодовольных бошей! – заговорила девушка. Она тронула носком маленькой туфли один из портретов, стоявших у ее ног.
Картина упала.
– У вас неповторимый художественный почерк, вас ни с кем не перепутаешь, – продолжала девушка, – а вы просиживаете здесь день-деньской…
– Адель, ты ведешь себя как ребенок! – сказал художник, вставая со своего места и поднимая картину. – Как только ты смогла убежать от того немца, которого столкнула в реку…
С ней действительно был такой случай. Девушка шла по набережной Сены, когда к ней стал приставать пьяный немецкий фельдфебель. Она, ни слова не говоря, толкнула его, и пьяница свалился с моста. Девушка припустила бегом с места происшествия. О последствиях своего поступка она не знала.
– Ничего! Он неплохо выкупался! – презрительно ответила Адель.
– Все равно… Нельзя быть столь беспечной и называть наших освободителей «бошами»… – Художник понизил голос, оглянулся. – В городе полно гитлеровцев…
– Я ненавижу бошей! – презрительно прищурившись, произнесла девушка, которую звали Адель.
– Да? И ты намерена всегда сталкивать их в реку? А если Сены рядом не будет?
– Ха! – Она пожала плечами. – Я пригрожу, что с ними расправится мой любовник… – Глаза ее сияли.
– Кто же это? – поддел художник.
Она понизила голос:
– Главнокомандующий немецкими вооруженными силами во Франции генерал Отто фон Штюльпнагель!
– Генерал Отто фон Штюльпнагель принял сторону заговорщиков, милая, – покачал головой художник. – Он арестован после покушения на фюрера. Тебе следует придумать другое имя… Например, военный комендант Зигфрид фон Маннершток…
У Адель был настолько удивленный вид, что художник фыркнул.
– Мсье Клод? – отвлекся от работы сосед. – Вас веселит ваша племянница?
– Еще как веселит! – ответил дядюшка Клод. – Если бы ты знал, что она недавно учудила… – И все же Клод не хотел рассказывать коллеге о том, как Адель столкнула немецкого фельдфебеля в реку. Внезапно погрустнев, он сказал о другом: – Она хуже ребенка, Шарль… Адель, дорогая, – обратился он к девушке. – Я все-таки прошу тебя быть осторожней. Как ты ведешь себя?
Девушка опустила голову, но тут же стрельнула взглядом по сторонам.
– Дядюшка, умоляю, перестаньте воспитывать меня, вот приближается молодой человек, которому я вполне могу понравиться…
– Ты совершенно невозможна, Адель, – вздохнул художник. – Но довольно. Ты принесла газету?
Вынув из сумочки газету, сложенную вчетверо, девушка передала ее художнику и вновь устремила взгляд на улицу. По тротуару шел молодой незнакомец. Было похоже, что он действительно посматривал в сторону Адель.
– «Пари суар»! – выпалила девушка. – Читайте, читайте!
Дядюшка Клод развернул газету, прошелся взглядом по разделу объявлений.
– Четвертый номер публикуем одно и то же, – вздохнул художник, – а ответного объявления нет, и никто не приходит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11