Ни слова не говоря, Павел взял с заднего сиденья сумку, расстегнул молнию и, ничуть не стесняясь Маргариты, разделся до трусов. Прямо на голое тело натянул бронежилет, поверх него – спортивный костюм.
– А ты что смотришь? Поторопись, время не ждет, – нарочито грубо обратился он к Маргарите.
Та удивительно быстро для женщины переоделась в точно такой же костюм, что был на Павле. Только размером поменьше.
– Свои вещи сложи в этот пакет. И пересядь на мое место.
Маргарита немедленно подчинилась.
– Заводи машину, – Павел перебрался на заднее сиденье. – И – прямым ходом к посольству.
Он посмотрел на часы и мысленно констатировал: «Девять двадцать пять». До начала операции оставались считанные минуты.

2

С тех самых пор как на земле «братской» Югославии разорвались первые бомбы, жить в Москве стало значительно веселее. Во-первых, проблемы августовского кризиса и невыплаты кредитов МВФ мгновенно отошли на второй план. Во-вторых, патриотично настроенные партии открыли в своих офисах пункты записи добровольцев. Как ни странно, но добровольцев в Москве оказалось предостаточно. А те, кто не собирался уезжать на фронт, но считал своим долгом высказать личное отношение к «проклятым империалистам», стали каждое утро собираться на митинг протеста у американского посольства.
К сожалению, москвичи не были обучены выражать это самое «фе» цивилизованно. Начинался импровизированный митинг по общепринятым правилам – с плакатами, организаторами, группой поддержки. Но стоять с куском картона в руках и скандировать лозунги на плохом английском было скучно. И тогда в ход шли тухлые яйца и банки из-под пива. Хуже обстояло дело насчет помидоров: после пресловутого кризиса бросаться помидорами мог позволить себе не каждый. Зато некоторые «патриоты» без зазрения совести справляли малую нужду прямо у входа в посольство, на глазах у опешивших американских дипломатов.
На самом высоком уровне понимали, что это безобразие нужно немедленно пресечь. Американцы, конечно, сволочи, но нельзя же опускаться до их уровня! Тем более что сегодня – яйца, а завтра, глядишь, в стены могут полететь и гранаты. А в войну ввязываться ой как не с руки…
Поэтому было решено принять серьезные меры – оцепить «горячий объект» милицией. С некоторых пор каждый сотрудник из близлежащих отделений обязан был отдежурить у стен посольства хотя бы сутки. За это полагался отгул. А отгул, он и в Африке отгул – на дороге не валяется. Поэтому дежурили у посольства с удовольствием.
Понятно, что доблестные милиционеры в ход митинга не вмешивались. Ежели людям больше, чем драть глотки, делать нечего – пусть дерут. Главное, чтобы настоящего безобразия не было. Старший лейтенант Козаченок относился к дежурству так же, как большинство его коллег, – как к приятной и необременительной процедуре. Стоишь себе в сторонке, поплевываешь сквозь зубы и со смехом прикидываешь, кто из митингующих на что горазд. Среди этой орущей братии попадались такие клоуны, что обхохочешься…
В то теплое весеннее утро все было как обычно. Козаченок и два сержанта из сто тридцать шестого отделения милиции медленно прохаживались неподалеку от небольшой группки людей с плакатами. Лениво перебрасывались фразами, время от времени покуривали, но бдительности не теряли.
И вдруг в десятке метров от милиционеров, скрипнув тормозами, остановился темно-зеленый джип. Задняя дверца распахнулась, и на асфальт спрыгнул высокий мужчина в маске. В руках у него был гранатомет.
Вначале Козаченок даже не понял, что происходит. Ему подумалось, что мужик с гранатометом – не что иное, как плод его воспаленного воображения. Вчера с дружками квасили до трех, спать завалился часа в четыре, а утром к семи на работу – вот оно и сказывается. Он даже ущипнул себя за руку, чтобы отогнать наваждение. Но мужик никуда не пропал. Скорее, наоборот – начал интенсивно действовать. Лихо забросил гранатомет на плечо, направил ствол на здание посольства и нажал на спусковой крючок. Козаченок инстинктивно вжал голову в плечи: сейчас как громыхнет! Даже зажмурился. Но, как ни странно, разрыва не последовало. Козаченок открыл глаза и… подавил вздох облегчения – в гранатомете, по всей видимости, что-то заело. Ага, случай позволяет проучить этого козла! Да проучить так, чтобы жизнь медом не казалась! Выхватив из кобуры пистолет, Козаченок громко прокричал:
– Бросай пушку, гад! На землю, быстро!
«Гад» выполнил приказ только наполовину – пушку бросил, но остался стоять, как стоял, – спиной к открытой дверце машины. А через секунду лейтенант понял, что радовался слишком рано – из окошка джипа высунулся ствол «АК» и над самой его головой прошла автоматная очередь. Понятно, что он тут же распластался на асфальте, едва не выпустив из рук пистолет. Служба службой, но жизнь, она, чертова кукла, дороже.
Тем временем мужик в маске ловко нырнул в салон машины и вытащил второй точно такой же, гранатомет. И вновь прицелился…
Чего-чего, а второго гранатомета старлей не ожидал. На миг снова показалось, что все происходящее на его глазах – дурной сон. Чего только не приснится, когда выжрешь на рыло по две бутылки водяры. Он вновь зажмурился, мысленно приказав себе проснуться, и вдруг осознал, что зря пытается уйти от реальности.
Под истошные вопли митингующих, которые, наконец-то, разобрались, что к чему, и бросились врассыпную, Козаченок приподнялся и осмотрел вверенную ему территорию. Его подчиненные – сержанты – лежали на земле лицом вниз. Даже не пытались строить из себя героев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17