Затем юннаты стали наблюдать. Мышь быстро нашла корку, обежав книги кругом. Кусочек схвачен. Теперь скорей по кратчайшему пути в норку! Но добыча не проходит в щель между книгами…
Казалось бы, чего проще — отбежать с коркой в зубах всего на двадцать сантиметров назад, выйти из загородки и тогда нести корку прямо в нору. Но мышь делает иначе. Она должна нести корку только кратчайшим путем. Если же обойти книги кругом, значит, придется целых двадцать сантиметров двигаться в противоположную сторону от норы. Этого мышь не может сделать.
После долгих бесплодных попыток протащить корку между книгами мышь поступает со своей добычей так, как будто это огромный кусище, который ей не под силу сдвинуть с места. Она перетащила его по частям, откусывая по крошке.
Но вот новый опыт, при котором у мыши видно как будто проявление ума, но это только кажется. Сначала юннаты привязали пойманную мышь ниткой за хвост к гвоздику, вбитому в пол посредине комнаты. Зверек некоторое время бросается в разные стороны, дергается и рвется. А затем поступает так, как следует поступать всякому мыслящему существу: она оборачивается, перекусывает нитку и, высвободившись, убегает под пол.
Значит мышь «сообразила», как ей нужно было поступить, чтобы вырваться из плена. Ребята решили проверить, так ли это?
Вторая, третья, четвертая и пятая мыши сделали точно так же, как и первая. Тогда в опыт было внесено небольшое изменение — на шестую мышь был надет широкий пояс из мягкой материи и к нему, а не хвосту была привязана нитка, прибитая к полу гвоздиком.
Мышь сидит на привязи и не откусывает нитку час, другой, целые сутки!
Неужели эта мышь глупее других?
Вообще нет ни «глупых», ни «умных» мышей. Они перекусывают нитки, привязанные за хвосты, совсем не потому, что думают так освободиться. Нет, все дело здесь в том, что тонкая нитка врезается в тело, когда мышь дергается на привязи, и причиняет боль зверьку. Мышь начинает тогда отгрызаться от «врага» и перекусывает нитку.
Но нитка, привязанная за поясок, не беспокоит мышь и она даже не пытается освободиться от нее.
Если ребенок попадает в беду, он начинает звать на помощь близких как можно громче. Это понятно и целесообразно. Но вот одному из юных натуралистов удалось схватить за хвост мышь, уже наполовину забравшуюся в норку. Поднятая над полом, она молчала.
Ребята ловили крошечных мышек, которые вылезали из-под пола впервые в жизни. У себя «дома» под полом они были невозможными пискушами. Стоило спустить под пол корку хлеба, как их тоненький писк продолжался целый час.
Но эти маленькие пискуши, поднятые за хвосты над полом, молчат, чтобы вы с ними ни делали. Молчать для мышей «выгодней» — писк может привлечь врагов. Они молчат, чтобы не разжигать больше аппетита врага.
На своем горьком опыте научиться этому малыши не могли. Это свойство передалось им по наследству. Мыши поступают так инстинктивно, подобно тому, как молодая птица вьет первое в своей жизни гнездо так же, как старая опытная птица.
Предупредить же друзей об опасности можно и без крика, молча.
У входа в норку попалась в ловушку мышь. Когда ребята вытаскивали ее из ловушки, она с перепугу испачкала мочой пол и предательский кусочек сала. После этого другие мыши стали обходить этот участок пола и не трогали сала, хотя взять его было совсем безопасно. Только через два дня они унесли сало. Вероятно, запах исчез. Все это совершается бессознательно и всегда одинаково, независимо от того, с каким врагом мышам приходится иметь дело.
После наблюдений над мышами юннаты опять собрались в лаборатории зоопарка.
— Теперь вы сами убедились, — сказал руководитель юным натуралистам, — что пока мыши находятся в обычных для них условиях, все идет хорошо, но небольшое нарушение обычных, привычных для них условий приводит зверьков в полное замешательство. При изменившихся условиях действия мышей становятся явно нелепыми.
После опытов с мышами, руководитель предложил кружковцам заняться приручением диких животных и самим наблюдать за тем, какие привычки достались им по наследству и как они изменяются в неволе.
Животные, каждое по-своему, приспосабливаются к новым условиям, проявляют признаки памяти и даже своеобразной «сообразительности».
В тот же день юннаты занялись приручением животных.
* * *
Выводок волчат охотник принес в зоопарк в мешке и вытряхнул в пустую клетку. Волчата бросились в угол, сбились в кучу и смотрели на юннатов испуганными янтарными глазами. Если кто-нибудь хлопал в ладоши, волчата лезли друг под друга, поджав хвосты, и скулили.
Но один волчонок вылез из общей кучи, зевнул и лег посредине клетки. Юннаты через решетку протянули ему убитого воробья. Он сразу же проглотил его.
Юные натуралисты взяли к себе на станцию этого волчонка и решили приручить его. Прошло несколько дней, и он уже бегал всюду за ребятами, не отставая ни на шаг. Когда юннаты пошли на экскурсию в лес, они взяли с собой волчонка.
Длительный переход утомил щенка. Едва юннаты останавливались, чтобы выкопать цветок или уложить в коробку пойманных насекомых, щенок сразу крепко засыпал. Приходилось каждый раз будить волчонка, чтобы он не отстал.
На одной из остановок волчонок опять уснул. Ребята спрятались от него в кусты, а ловко брошенная палочка разбудила щенка. Он потянулся, зевнул, лениво посмотрел влево, затем быстро взглянул вправо я вдруг вскочил, как ужаленный, — он был один на поляне!
Испуганно поджав хвост, волчонок забегал по поляне в разные стороны, ища людей и жалобно скуля. Кто-то из ребят не выдержал и засмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26