— Вот сучий потрох, — сказал водитель “уазика” сидевшему рядом с ним на “хозяйском” месте капитану, провожая “порше” неприязненным взглядом. — На собственные похороны торопится, гонщик.
— Да, — подтвердил капитан, опуская стекло и выбрасывая на дорогу окурок, — сейчас каждый второй — гонщик. Купит себе права и смерти ищет.
— Смотри, — сказал Кате Валерий Панин, кивая на зеркальце над лобовым стеклом, в котором маячила, удаляясь, забрызганная корма “лунохода” с забранным решеткой непрозрачным от грязи окошком. — Нашлась все-таки в вашем подъезде живая душа.
— Думаешь, это ко мне? — спросила Катя.
— А что, в вашем доме часто случаются мокрухи со стрельбой? — спросил Панин, обожавший отвечать на вопросы подобным образом.
— Редко, — ответила Катя. — По крайней мере, на моем этаже. — Она немного подумала и покачала головой. — Вот Сан Саныч удивится...
— Какой Сан Саныч? — резко повернулся к ней Студент. — Не Селиванов, часом?
— Селиванов, — удивленно протянула Катя. — А что?
— Ты откуда его знаешь? — спросил Валера, излишне резко, по мнению Кати, вписываясь в очередной поворот.
— Встречались пару раз, — пожала она плечами. — И сегодня утром он заезжал. Расспрашивал про... ну, про Верку.
— Про кого? Ах, да... Черт, как неудачно!
— Почему неудачно?
— Да потому, что я у твоего Сан Саныча, как говорил Штирлиц, под колпаком, и как раз по этому делу. Эти клоуны в “воронке” видели мою машину, и это дойдет до твоего Сан Саныча не позднее завтрашнего утра, а ему палец в рот не клади. По крайней мере, два и два сложить он сумеет.
— И что получится?
— Получится масса лишнего народа, и все с пистолетами, и все, что характерно, самые умные... А весь их ум заключается в том, что они — менты, а все остальные, сколько их ни есть на белом свете — преступники. Если не кинетические, то, как минимум, потенциальные... Ну, ты как — еще не передумала охотиться на Профессора?
— На Профессора?.. А это кто?
— Твоя фотомодель. Коз-з-зел.
— Его Профессором зовут? Похож.
— На ходячего покойника он похож, сволочь. А я-то, дурак, день потратил, за Банкиром гоняясь, чуть Богу душу не отдал...
— Слушай, Валера, ты все-таки расскажешь мне, что происходит? Ты ведь, похоже, в курсе.
— Непременно, — пообещал Валера, не отрывая взгляда от дороги. — Как-нибудь в другой раз. Такие вещи надо рассказывать в спокойной обстановке, а то я распереживаюсь и кого-нибудь перееду.
— Ой, — воскликнула вдруг Катя, — смотри, моя редакция!
Валера повернул голову. Они проезжали мимо старого помпезного дома, выстроенного в парадном стиле достопамятных тридцатых годов, над главным входом которого в ряду прочих блестела черно-золотая вывеска, гласившая, что здесь расположена редакция еженедельника “Инга”. Засмотревшись на пестрящие вывески, Студент едва не проглядел светофор и затормозил так резко, что Катя ткнулась лбом в стекло.
— Ну и что? — сдерживаясь, спросил он.
— Дрова везешь... — недовольно буркнула Катя. — Я тут работала, а потом меня вышибли и последний репортаж свистнули.
— Вышибли, надо полагать, за аморальное поведение? — спросил Панин, наблюдая за светофором.
— С точностью до наоборот, — ответила Катя.
— Кино, — покачал головой Панин. — А репортаж-то хоть хороший был?
— Я плохих не делаю.
— Это точно. Особенно последний удался — про Профессора... Жалко репортажа?
— В общем, да.
— Так зайди и забери.
— То есть как это? Кто же мне его отдаст? Что упало, то пропало...
— Засунь руку в карман. Что там?
— Ты с ума сошел. Нет, так нельзя...
— Ты уверена? А может, попробуешь? Стрелять ведь не обязательно.
Катя представила, как это могло бы быть, и на ее разбитых губах заиграла неопределенная улыбка.
— Ну? — спросил Панин.
На светофоре зажегся зеленый, и немедленно сзади раздраженно засигналили. Студент протянул руку и включил аварийную сигнализацию. Мимо, рассерженно рыча двигателями, потекли машины. Водитель ржавого “москвича”, перегнувшись через пассажирское сиденье, высунулся в окошко и покрыл Студента трехэтажным матом. Панин не реагировал — он смотрел на Катю, не скрывая интереса.
— Ну? — повторил он.
— Слушай, я устала, — сказала Катя, — у меня все болит.
— Ну! — снова сказал Панин.
— Хрен гну, — сдалась Катя. — Какая разница?
— О!.. — одобрительно воскликнул Студент, тронулся с места и свернул за угол. За углом он припарковал машину и повернулся к Кате. — С тобой сходить?
— Сама справлюсь, — ответила она и вышла под дождь.
— Ну-ну, — сказал Студент, закурил сигарету и отвернулся. За столиком в вестибюле скучал охранник в милицейской форме. Катя помахала ему рукой, и он в ответ приветственно поднял лопатообразную ладонь.
— Привет, Катюша, — сказал он. Ему явно было скучно и хотелось поболтать. — У вас что, маскарад?
— В смысле? — удивилась Катя, но тут же вспомнила про свой балахон. — А, это... Это я репортаж делала про наркоманов. Входила в образ.
— Вошла, ничего не скажешь, — хохотнул сержант. — Ты по улицам так не ходи, а то заберут, как бомжа.
— Не буду. Ты извини, мне бежать надо. Пока, Леша.
— Я не Леша, я Леня, — сказал сержант, но Катя уже нырнула в подошедший лифт. Сержант вздохнул и вернулся к своему кроссворду.
В коридоре редакции Катя опять столкнулась с Толоконниковой, испытав при виде ее привычное раздражение. Похоже было на то, что все свои репортажи та снимает именно в редакционном коридоре, и нигде больше. Впрочем, подумала Катя, я к ней несправедлива: ее часто можно видеть в ночном клубе, что расположен по соседству, и еще в баре. А уж в магазинах-то...
— Глупо шутить, Скворцова, — сказала Толоконникова вторым своим голосом, которого до смерти боялись все сотрудники.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113