Мужчины пожали друг другу руки и генерал, вытащив из внутреннего кармана пальто конверт вдвое больше почтового, передал его мужчине. А тот передал ему узкий плоский кейс. Несколько минут они разговаривали.Генерал Пивоваров поглядывал по сторонам, но не так, как человек, чего-то опасающийся, а как абсолютно спокойный, уверенный в своей безопасности. Просто с интересом поглядывал на молоденьких девушек, на парней, прогуливающихся по улице.А вот мужчина, получивший пухлый конверт из рук генерала ГРУ, тут же судорожно спрятал его за пазуху, при этом дважды настороженно оглянулся, чуть задержав взгляд на машине, из которой велась съемка. В этот момент камера дрогнула, и в кадре возник край приспущенного тонированного стекла.Капитан Альтов стоял за спиной Бахрушина, готовый в любой момент дать пояснения. От волнения он похрустывал суставами, разминая похолодевшие пальцы. Леонид Васильевич ни о чем не спрашивал, не отрывая неподвижного взгляда от экрана. Альтов от волнения начал вертеть металлический браслет часов на левой руке.Запись подошла к концу в тот момент, когда личная машина генерала Пивоварова отъехала.Леонид Васильевич, не поворачивая головы, не отрывая взгляд от экрана, нажал большим пальцем на кнопку пульта, перемотал кассету, и вновь просмотрел запись с самого начала. На этот раз он останавливал воспроизведение, всматривался в отдельные кадры. Особенно его заинтересовал момент, когда генерал Пивоваров протягивал конверт человеку с раскосыми глазами и получал от него кейс-атташе.Капитан Альтов от волнения снял часы и принялся перебирать звенья браслета так, как обычно перебирают четки. Единственное, чего он не делал, так это не шевелил губами, произнося молитву.– Что ты обо всем этом скажешь, Валерий? – задал вопрос Бахрушин, не поворачиваясь к Альтову.Тот молчал, словно воды в рот набрал.– Значит, сказать тебе, капитан, нечего?– Так точно, – ответил Альтов. – Не мог же я и дальше следить за Пивоваровым?– А ты еще скажи, что не следил.– Нет, конечно же, я проводил его до управления, ведь дело было во время обеда.– Ы-гы, понятно. Еще сигарету, – щелкнув пальцами, попросил Бахрушин. – А ты чего не куришь?– А можно? Прошлый раз вы мне запретили.– А? – спросил Альтов.– Это – в прошлый. Можно, можно, кури.Альтов тоже закурил. Кассета была извлечена из видеомагнитофона и исчезла в сейфе Бахрушина.– А что у тебя есть на второго? У тебя, небось, есть на него бумаги?– Конечно, есть, – хмыкнул Альтов, радуясь, что полковник не послал его к чертовой матери.Он подошел к столу, поднял утреннюю газету, лежавшую на дне кейса, под которой оказалась еще одна папка. Вытащил и положил ее перед Бахрушиным. В ней-то все фотоснимки были пронумерованы. А еще к снимкам прилагалось страниц двадцать мелкого компьютерного текста и кое-какие документы, снятые на ксероксе.– Знакомо мне это дело, – пробурчал, а скорее проворковал полковник Бахрушин, – оно такое же вялотекущее, как шизофрения, – после этих слов Бахрушин смахнул со стола еще одну пылинку. – Значит, так, Альтов, продолжай заниматься тем, чем и занимался. Следи за этим косым сектантом, держи его все время в поле зрения. Если куда-то будет уезжать, улетать, докладывай лично мне.– А майор?– О майоре забудь, будешь отчитываться передо мной.– Ас ним как? – Альтов явно боялся произнести слово «генерал».– Им я займусь сам. Субординацию, все-таки, соблюдать надо. А то какой-то капитан и вдруг начинает разрабатывать высший чин в нашем управлении. Тебе выше майора подниматься не стоит. Пехотинцев – тех можно и генералов, и полковников, и маршалов. МВД можно трясти от сержанта до генерала. Фээсбэшников можно… А наших лучше не трогать, штаны спустят с тебя, Валера. Понял меня?– Понял, – коротко ответил Альтов. – Разрешите идти?– А ты мне, кажется, еще не все сказал.– Вас, наверное, интересует, куда подевался переданный кейс и что было в нем?– А ты что, Альтов, рентген, насквозь видишь?– Догадываюсь, Леонид Васильевич.– Наверное, ты думаешь, что там лежали деньги? Этакие толстенькие пачки по десять тысяч в каждой и уложены они ровными рядами в один слой, а все остальное – мятые газеты и журнал «Огонек», чтобы пачки не стучали.Капитан Альтов заулыбался:– Это точно.– А вот я думаю, денег там не было, – сказал Бахрушин и криво улыбнулся.И по его улыбке Альтов понял, в кейсе, по мысли Бахрушина, скорее всего, деньги, пухлые пачки по десять тысяч. Он посмотрел на свой кейс и прикинул, какая же сумма может там вместиться. На глаз выходило тысяч триста, если, конечно, в один ряд, А если в два – то все шестьсот.– Я думаю, триста, – сказал Бахрушин. – И думаю, это задаток, так сказать, аванс. А ты как думаешь, Альтов?Альтов надел часы на запястье правой руки и защелкнул браслет.– Ты опять часы носишь на правой руке?– Привык, Леонид Васильевич." – Переодень на левую! – строго приказал полковник. – Не порядок. Часы надо носить на левой руке, галстук – на шее, а носки – на ногах. Понял, Альтов?– Понял.– Мужчина, который отличается от остальных вычурной одеждой или украшениями – потенциальный гомик, ясно.По этим словам, а скорее, по тону, каким говорил Бахрушин, капитан Альтов понял, что Бахрушин нервничает и зол на весь мир, что он никак не ожидал от Альтова, что тот подсунет ему этим ясным солнечным утром такую свинью в аккуратном кейсе с кодовыми замочками, в который может вместиться шестьсот тысяч долларов.– Все, иди, надоел. Я на тебя потратил больше часа, а у меня дел выше головы. Видишь, сколько папок лежит? И всю эту дрянь надо прочесть, вникнуть в содержание, подписи поставить почти на каждом листе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17