Они уже сидели расслабившись, откинувшись на спинки кресел, и наслаждались тем, что видят друг друга, и никто не мешает им вести неторопливую беседу.— Я его уложил со второго выстрела в лифте отеля.Я все рассчитал, — сказал Бородин. — Он вошел в лифт, я поднялся по лестнице бегом. Нажал кнопку и изготовился. Дверь лифта открылась… Ты бы видел его глаза!Он меня узнал. Хотел крикнуть, но, наверное, не смог.А вот в штаны наделал наверняка. Я выстрелил, он упал.На всякий случай я еще раз нажал на спуск. Лифт закрылся и помчался вверх, а там, по-моему, двадцать семь этажей. Я спокойно спустился, сел в машину и уехал. А утром об этом было напечатано в газетах, показали по телевизору. Я понял, работу свою сделал и могу отдохнуть. Заслужил.— Да, нелегкая работа… А какого хрена, Серега, он ехал в лифте один, без охраны?— Вот этого я не знаю. Времени на раздумье у меня не было. Если бы я не хлопнул его в отеле, то не знаю где бы я его достал снова. Может, он сел бы в самолет и улетел куда-нибудь в Чикаго или в Сан-Франциско. Он вел себя так, словно бы за ним гонится стая бешеных псов.— Еще бы! Если бы ты прихватил столько чужих денег, думаю, носился бы еще почище.— Мне чужого не надо.— Мне тоже, я зарабатывать умею — головой и руками.— Но в таком случае, я не носился бы, а залег где-нибудь, переждал годик-другой, а потом бы зажил.— Это тебе только кажется, — сказал Свиридов.Мужчины были уверены, что им никто не помешает и они вот так, за неторопливыми разговорами будут сидеть до утра, а затем возьмут такси и поедут туда, где их ждут. Но судьбе было угодно распорядиться иначе.Пару раз к их столику подходили девицы, предлагая себя, предлагая сначала потанцевать, затем выпить.Или наоборот, вначале выпить, затем потанцевать, а уж поздней пусть мужчины делают что хотят, они на все согласны. Но каждый раз девицы нарывались даже не на грубость, а на презрительные взгляды, на недовольные гримасы и им приходилось ретироваться, при этом соблазнительно виляя задами и при этом корча недовольные рожи. Ведь новых клиентов в ресторане не прибавлялось, а все сидевшие уже сделали свой выбор. К тому же на вид эти двое были похожи на тех, кто может легко потратить сотню-другую баксов, потратить не жалея и не задумываясь.Может быть, они и досидели бы до утра, но в ресторане произошли еще две короткие стычки, два скандала.Правда, они пока мужчин не касались, и Бородин со Свиридовым лишь удостоили происходящие рядом с ними события брезгливыми презрительными взглядами.— Ну, расскажи, Паша, что у вас здесь в Москве или где ты был?— Я был там.— Тогда понятно. Кениг — город хороший.— Я в Москве всего лишь пару дней.— Кого возил?— Есть один очень богатый лох, коньяком торгует. А потом я три дня под городом сидел, его ломал Жутко там.— И мне придется туда скоро съездить.— Не завидую, — сказал Павел Свиридов. — Хотя какая-то прелесть в этом все-таки есть. Знаешь, иногда интересно посмотреть на этих козлов, когда они корчатся и разговаривают совсем по-другому, чем здесь — тихо, шепотом. Тут-то они крутые, на мерсах ездят с охраной, баб меняют, как туалетную бумагу в пятизвездочном отеле. А там они совсем другие, там в дерьмо превращаются, за корку хлеба плясать готовы.— Да, придется еще под Кенигом попотеть, — сказал Бородин и тут же, повернув голову, увидел, как к их столику, покачивая бедрами, направляется роскошная блондинка в шитой блестками блузке.Девица подошла, оперлась о край столика двумя руками и молча посмотрела в глаза Бородину:— А ты мне нравишься, — прошептала она, облизывая ярко накрашенные губы, — может, развлечемся, а?— А ты мне не нравишься, — сказал Сергей Бородин, опрокидывая в рот рюмку водки.— Ты уверен?— Абсолютно…— А поконкретнее.— Не нравишься и все тут.— Чего это я тебе не нравлюсь? Всем нравлюсь, а ты что, какой-то особенный? Может, импотент? Может, у тебя не стоит или тебе вообще бабы не нравятся?— Нет, бабы нравятся. Но ты не баба.— Ты по жизни ничего не понимаешь.— Ты фарфоровая собачка, жизни в тебе нет.— Попробуй — увидишь.— Мордочка у тебя ничего, но я наглых не люблю.Иди отсюда, — спокойно ответил Бородин.Девица презрительно скривилась и обратила свое внимание на Павла Свиридова. Тот встретил ее взгляд с таким же презрением, как и его друг.— Слушай, иди отсюда, не мешай. Видишь, два серьезных человека ведут неторопливую беседу, а ты тут со своими предложениями. Не созрели мы еще, не созрели.Иди. Да и пахнет от тебя.— Духами?— Потом пахнет. А я грязных не люблю, небось только полгода прошло, как ты задницу мыть научилась.— Козлы вонючие! — сказала девица и грязно громко выругалась.Ни Бородин, ни Свиридов на это не отреагировали.Бородин вытряхнул из пачки сигарету. Девица потянулась к его пачке, но он несильно хлопнул ее по руке.— Не трогай, не твое.— Что, тебе жалко?— Да, жалко, — сказал Сергей Бородин. — Попросила бы — дал.— Я тебе себя предлагала, так ты же не хочешь.— Ладно, иди. Возьми сигарету и топай. Ровненько топай к своему столику, а то там тебя, небось, заждались, — Бородин посмотрел в глубину зала — туда, откуда пришла девица в блестящей блузке.За ней наблюдали двое парней и еще две девицы сидели за тем же столиком с сигаретами в пальцах.— Ну как знаешь, — зло пробурчала девица, — сейчас вас здесь не будет.— А это мы еще посмотрим, — буркнул Бородин, взял бутылку и наполнил рюмку. А затем посмотрел по сторонам, ища взглядом официанта.Тот появился тут же, словно бы вырос из-под земли.— Послушай, это блюдо мы не заказывали, — он указал на девушку.— Тут многие заказывают это блюдо.— Это — несвежее, — уточнил Бородин.— Я тут, понимаете… Я не могу вмешаться, они тут хозяева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17