— иронически произнес Никита.— А почему бы и нет? Вы не верите в легенды?— Знаете, Светлана Алексеевна, нас в университете учили, что фольклорные источники — вещь крайне неточная и процент отражения в них исторической правды очень мал. Сорок возов — это целый железнодорожный состав, между прочим, вагонов десять, наверно. Ну, может быть, восемь… Кстати, а это у вас новая карта?— Совсем недавняя. Сделана на основе спутникового фотоснимка. Максимум два-три года назад.— У вас хорошие связи, должно быть.— Сейчас за деньги можно все сделать. Света убрала дневник Евстратова в сейф и повернулась к Ветрову.— А теперь, Никита, давайте поговорим серьезно.— Давайте… — пробормотал тот, как-то сразу сообразив, что вообще-то после того, как они все посмотрели и мило побеседовали, он стал совершенно ненужным и, может быть, даже вредным балластом, от которого желающие полететь высоко обычно избавляются…— Скажите, вы думали, когда шли сюда, что можете не вернуться? Только по-честному?— Ну, Фарид мне сказал, что вы не простая женщина… — произнес Никита. — Но он убедил, что другого шанса у меня нет. Разве только уехать в какой-нибудь другой город, выбросить паспорт и жить как бомж.— Он вас не обманул. Хрестный, если вам объясняли, что это за фигура, никого не прощает. Даже если б узнал, что вы не виноваты в смерти Сергея Корнеева. Вы взяли те бумаги, за которыми он охотился. Вы много знаете о кладе Бузуна, а он о нем мечтает. Да и коллеги Люсиного возлюбленного — друзья Юрика, постараются вас в гроб загнать. Так что насчет последнего шанса — все верно. И в принципе ваш друг Газпром, подсказав вам обратиться ко мне, практически отплатил вам за то, что вы спасли его в Чечне. Вы со мной согласны?— Надеюсь, что смогу согласиться, если вы меня не уничтожите через пять минут… — произнес Никита. — Дневник и карта теперь у вас, я вам не нужен. Так что теперь все зависит только от вашего милосердия. Это я понимаю. Но деваться мне некуда — как решите, так и будет.— Верно, как я решу, так и будет. И я очень хочу, чтоб мое решение мне не повредило. Вы меня понимаете?— Наверно, понимаю… — глухо сказал Никита.— По-моему, не совсем. Мне кажется, что вы думаете: вот сидит алчная, злая и хитрая баба, которая получила все, что хотела, и теперь может спокойно отделаться от меня, потому что больше с меня взять нечего. Верно?— Не совсем так, — произнес Никита, хотя на самом деле Света довольно четко изложила его точку зрения. — Я не считаю вас злой и алчной, и не хитрой, а умной. Хотя по правде сказать, трудно различаю, где кончается ум и начинается хитрость. Особенно у женщин. Просто вы играете по правилам этого мира. И если играть по ним до конца, то я вам — обуза. И даже опасная обуза, потому что меня ищут. Пожарные, правда, пока нет, но милиция — наверняка. И Хрестный ищет, раз вы уже две его банды перехватили… А потом, через неделю, если я не вернусь домой, меня еще и родители искать будут, хотя, наверно, это для вас опасности не представит. Но все это создает вам сложности. И по логике вещей — опять же, если четко по правилам — нас с Люськой надо убрать, а машину — разобрать продать, утопить, где поглубже… Я не говорю, будто уверен, что вы так обязательно поступите, но могут быть обстоятельства, которые вас заставят так поступить…— Вы надеетесь только на мое милосердие? — Света внимательно поглядела на Никиту.— И еще на то, что не будет тех обстоятельств, которые вас вынудят от меня отделаться.— Никита, а сколько вам лет? — спросила Света, подперев ладошкой щеку.— Двадцать три.— Я думала, старше. Когда мне двадцать три было, я еще дура дурой была…Неужели вы так спокойно про все это рассуждаете? Убрать, убить, уничтожить…Это после Чечни, да?— Наверно.— А ты сам в Чечне много убил? — Света решила перейти на «ты».— Там не как на охоте, особо не посчитаешь, — вяло ответил Никита.— Ты холостой?— Да.— А девушка есть?— Какая разница? — проворчал Никита. — Нету, в общем-то.— Прав отчасти. Вообще-то, если по-человечески, то я тебя уже жалею.Потому что ты вляпался во все это дерьмо из-за чистого невезения. Не из-за денег, не от жадности, не от дури и даже не по пьянке. Просто так все повернулось. Но мне — тут, если по-честному, ты прав — при тебе живом будет беспокойнее, это точно. С другой стороны, если подумать, как я могу тебя в живых оставить, то получается чуть-чуть лучше, чем убить. Смешно сказала, правда?— Да нет, не очень.— Верно. Но давай посмотрим, как говорится, непредвзято. К маме с папой я тебя отпустить не могу — тут объяснять не надо. Ты, еще когда сюда пришел, сам об этом знал. Сам ведь сказал, что уезжал на неделю. Ну, могу я тебе дать возможность позвонить, сказать, что, мол, еще на пару недель задержусь. А дальше? Вопрос!— У меня ведь еще работа есть, — вздохнул Никита. — Грузчиком на фирме.Там я отпуск на неделю брал.— Вовремя вспомнил! Еще проблемка… Дальше — твой университет. Бросил, выходит? Не жалко?— Как сказать… — замялся Никита. — У меня ведь была надежда на эту курсовую. Мне обещали, что, может, в статью ее удастся переделать и в журнале напечатать… А теперь-то все, накрылось медным тазом. Конечно, жалко бросать.— Да и вообще, наверно, Москву жалко, да? Все-таки такой город. У вас квартира-то ничего?— Две комнаты…— Приватизированная?— Государственная. Не стали связываться…— Ясно. Машины нет, конечно?— Естественно.— А водить, однако, умеешь?— Умею. Только прав у меня нет.— В общем, надо мне сказать тебе прямо: если хочешь оставаться живым, то тебе придется умереть.— Ты хочешь сказать… — от волнения Никита тоже перешел на «ты».— Да. Все, кончился Никита. Бандиты убили, попал под поезд, в речке утонул… Будешь жить, но числиться покойником.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119