Некий сутуловатый парнишка в кожано-металлическом одеянии с сережкой в ухе и собранными в хвост длинными волосами прислонился спиной к металлическому поручню и лениво разглядывал свои тяжеленные, украшенные заклепками ботинки. И, еще был мужик в темно-зеленом плаще, с солидным коричневым «дипломатом» в руке, который мрачно покуривал поблизости от мусорной урны. Он явно куда-то опаздывал, потому что нервно посматривал на часы и буквально поминутно бросал взгляд в ту сторону, откуда должен был появиться троллейбус.Троллейбус появился минут через десять. Заполнен он был не до отказа. Люба уселась на заднее сиденье по правому борту. Мужик в зеленом плаще садиться не стал. Он взялся одной рукой за поручень и поглядывал в заднее стекло. И о часах не забывал.Судя по одежке, этот господин не пребывал в нужде. Ботиночки на нем по Любиной прикидке могли стоить сотню баксов. И темные брюки с манжетами смотрелись на хорошую сумму, и плащ был не «сэконд-хэнд», и шапка норковая. Такой мог вполне из «мерседеса-300» вылезти, а вот поди ж ты — на троллейбусе катит. Вместе с люмпен — и просто пролетариями.Поначалу особого интереса к этому мужику у Любы не было. Так, немного привлек внимание своим нервным поведением. Возможно, он при деньгах, которые ему нужно кому-то передать. Допустим, посланцу крутых людей, каковым здорово задолжал и кои могут морду набить уже за одно опоздание на встречу. Впрочем, те, кого бандиты приглашают на такую встречу, давно на машинах ездят. И наверняка не таскаются по троллейбусам с пачками баксов в кейсе.Бывает, что на одежку у человека уже хватает, а на машину — еще нет. И сам он — какая-нибудь шестерня при крупных тузах, которые дали ему кейс и сказали: «Давай, братан, шлепай туда-то, спроси того-то, отдай ему эту тару и забудь обо всем». И сейчас он боится, что придет не вовремя, не застанет того, кого надо, создаст лишние сложности своим старшим товарищам, а те ему за это обеспечат такие неприятности, что жить не захочется.Вообще-то все проблемы мужика Любе были до лампочки. У нее своих было полно. Но все же она изредка поглядывала в его сторону, пока троллейбус не подкатил к метро «Маяковская».Мужик подошел к задней двери и показался Любе в профиль. До этого она только его затылок видела. И сразу же, при первом взгляде на правую половину лица этого господина, Любе стало не по себе. Не то чтоб она этого мужика испугалась — она уж давным-давно отучилась чего-либо всерьёз бояться — и не то чтоб сразу узнала его — память еще только-только раскручивалась, разбираясь в своих поблекших и выцветших картинках. Но появилось еще не очень ясное, подсознательное ощущение тревоги. Любе тоже надо было выходить у метро. Наверно, не стоило, вылезать, раз интуиция подсказывала проехать дальше по кольцу и выйти, скажем, у Цветного бульвара. Там тоже метро близко. Чаще всего в своей беспокойной жизни Люба от подсказок интуиции не отказывалась. Но тут почему-то не послушалась. Вылезла следом и пошла за ним мимо бывшей Военно-политической академии и Театра Сатиры к колоннам Зала имени Чайковского. Там между колоннами раскинули свои столики продавцы книг и газет, прочие мелкие торгаши, толокся кой-какой народ. Мужик торопился, не стесняясь, отодвигал с дороги тех, кто попадался поперек курса. Люба прикинула: рост — под метр девяносто, вес — за сотню. И силушкой не обижен. Но при этом волнуется и торопится. Куда-то опоздать боится.Странно, но, несмотря на все более нарастающее тревожное ощущение, Любе очень не хотелось, чтоб этому мужику потребовалось не метро, а подземный переход через Тверскую. Поэтому, когда тот собрался покупать жетон и стало ясно, что он спустится вниз по эскалатору. Любе подумалось, что у них и поезда могут оказаться в одну сторону. А память все перебирала «архив». Много там было картинок, и страшных, и противных, и опасных для жизни. Но этот тип пока не вспоминался. Стоило его и в фас глянуть.Любе не надо было стоять в очереди за жетоном. У нее был единый. Поэтому она прошла на эскалатор раньше. Но мужик в зеленом плаще тоже недолго простоял — по нахалке пролез к окошку, оттерев каких-то людишек похилее и поехал вниз всего двадцатью ступеньками выше Любы.Конечно, затылком Люба смотреть не умела, а оборачиваться не хотела. Пришлось Любе использовать стародавний прием, который женщины всегда применяют более естественно, чем мужчины, — вынуть из сумочки зеркальце. Сделав вид, будто подкрашивает губы, она осторожненько поглядела наверх.Рассмотреть какие-либо мелкие детали на лице этого куда-то торопящегося мужика с такого расстояния было невозможно.Но, увидев его в фас. Люба окончательно убедилась: да, она этого типа когда-то видела. Но когда именно, при каких обстоятельствах — вспомнить не могла, а от констатации этого факта тревога усилилась. Что-то нехорошее было связано с этим мужиком. Чем-то он был для нее опасен.Если она и видела его когда-то, то один раз, не больше. К сожалению, в архивах Любиной памяти было немало лиц тех, кого она видела лишь один раз и, к несчастью, хорошо запоминала, несмотря на то, что не знала их имен. Как правило, это были те, кто виделся с Любой первый и последний раз в жизни.Кроме пролета с Петюньчиком Гладышевым, стоившего жизни Соне, в ее практике не было случаев, когда заказчики жаловались на плохое качество работы. Потерпевшие в суд не подавали. И все-таки первой мыслью, проскочившей в Любином мозгу, было: неужели кто-то из них? Память начала услужливо проматывать жутковатые, неаппетитные эпизоды. Их было немало, несколько десятков. Очень разные, но одновременно чем-то похожие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173