Он присоединился к крупной политической силе консервативного толка под названием “Проект-2000”, которая ставила себе задачу к 2000 году прибрать к рукам и Конгресс, и Белый дом. И хотя многие как в Вашингтоне, так и в других городах считали Хардкасла толковым, правдивым и популярным оратором, способным крепко покрыть кого угодно, его взгляды зачастую воспринимались как слишком крайние и реакционные, чтобы можно было доверить ему пост в партии или высокую правительственную должность.
Образ жизни Хардкасла тоже казался политикам отталкивающим. Адмирал с успехом преодолел шоковые последствия травм и хандру, в которую впал после нескольких отправок во Вьетнам, но недоброжелатели то и дело напоминали об этой поре его жизни, ставшей ныне далеким прошлым, особенно если Хардкасл слишком распалялся во время публичных выступлений, посвященных столь остро волновавшему его предмету. Кое-кого тревожили его нечастые запои. Хардкасл был в разводе, и его не раз лишали права посещать своих младших детей. Но любопытнее всего были кое-какие весьма занятные образчики его вольнодумства. Он предлагал узаконить некоторые наркотики и ужесточить правила торговли стрелковым оружием, что не способствовало его популярности в среде правых консерваторов.
Через несколько секунд Донахью трусцой вернулся к камере, сделал Хардкаслу знак, подняв большой палец, взял микрофон и быстрым шагом подошел к своим зрителям, которые как по команде захлопали, когда камера наехала на него.
– Итак, мы снова с адмиралом Айэном Хардкаслом, бывшим начальником службы перехвата наркотиков, известной как Хаммерхед, – возвестил Донахью, когда ему подали сигнал, что они в эфире.
На экранах появилась видеозапись, а Донахью давал пояснения. Большой оранжевый самолет с пропеллерами и словами “Пограничная служба США. Следуйте за мной”, выведенными на борту здоровенными буквами, вел огонь управляемыми снарядами из пусковых труб, расположенных под фюзеляжем. Из люка выпрыгивали на пляж вооруженные до зубов бойцы группы захвата.
– Все вы помните Хаммерхед с их великолепной авиацией, вертолетами, которыми управляли роботы и которые совершали облеты побережья в поисках контрабандистов. Я уверен, что вы помните событие, происшедшее в 1992 году и положившее начало жарким спорам о том, нужно ли нам такое подразделение, как Хаммерхед.
Донахью едва сдерживал улыбку. Пленка крутилась. Фотография, сделанная с зависшего над землей вертолета. На пляже лежит женщина, рядом – двое малолетних детей и вооруженные мужчины в оранжевых летных комбинезонах. Неподалеку стоит большой самолет V-22, два тяжелых пропеллера на концах крыльев крутятся на холостом ходу, поднимая громадные клубы песчаной пыли.
– Эта беременная мексиканская женщина была убита при попытке задержать ее прямо на глазах у охваченных ужасом зевак и телезрителей. История Хаммерхед была короткой, теперь их нет, подразделение распущено и, разумеется, утратило доверие общества. Адмирал Хардкасл утверждает, что опасность сохраняется до сих пор, однако теперь она исходит не от контрабандистов, а от террористов. А вы как думаете?
Еще до начала передачи помощники Донахью нашли среди зрителей девицу с либеральными взглядами, готовую высказать суждение по любому поводу, обладавшую неплохо подвешенным языком, не боявшуюся выложить все, что у нее на уме и довольно миловидную. Как раз то, что нужно дать в эфир после рекламного ролика.
– Поднимитесь, пожалуйста, – попросил Донахью, выдергивая девушку из кресла и вручая ей микрофон.
– Мистер Хардкасл, у меня сложилось впечатление, будто вы ведете войну, – начала она. – В небе полно истребителей, везде радары, автоматчики и тому подобное...
– Ваш вопрос, мадам, – поторопил ее Донахью.
– Вопрос у меня такой. Судя по записи, с безопасностью у нас туго, зато смертоубийств хватает. Эти парни – что кодла неонацистов в мерзких оранжевых костюмах. Они готовы бросать бомбы на невинных людей, если те не желают играть по их правилам.
– Мадам, – отвечал Хардкасл, – кубинские торговцы наркотиками под предводительством полковника Аугусто Салазара использовали гражданские самолеты. Они делали вид, будто терпят бедствие, отвлекали наше внимание, а потом напускали на нас кубинские бомбардировщики. Не мы, а они развязали эту войну.
– Но вам, адмирал, полагалось быть начеку и не допускать таких нападений, разве нет? – подпустил шпильку Донахью. – При всем уважении к вашим бойцам замечу, что нападавшие, похоже, расправлялись с ними без больших усилий.
– Присяга обязывает нас играть по правилам, Фил, – Хардкасл пожал плечами. – А правила ведения боевых действий в те времена предписывали нам открывать только ответный огонь. Мы всегда знали, что угроза нападения существует. Это знание было своего рода расплатой за нашу осведомленность. Но Конгресс и суды сделали нас почти беззащитными. Однако позвольте мне указать вам на одно обстоятельство, – продолжал адмирал. – В самый разгар увольнений из Хаммерхед мы сохранили способность вести радарное наблюдение за всем юго-востоком Соединенных Штатов и наглухо прикрыли территорию Флориды с помощью самолетов быстрого реагирования. Потребление зелья значительно снизилось, потому что мы сделали практически недоступными такие наркотики, как кокаин и марихуана...
– Но зато возросло число гангстерских разборок и насильственных преступлений, поскольку торговцы и потребители повели борьбу за тот товар, который все-таки поступал на улицы наших городов, – вставил Донахью.
– Фил, моей задачей было убрать наркотики с улиц, перекрыв пути их доставки в Америку, – возразил Хардкасл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164