За время своего пребывания в стране Шарон довелось видеть многое, ей на долю выпал интереснейший период в русской истории, начало глобальных изменений, смена политической системы. Она наблюдала, как чутко люди реагируют на все большую открытость общества, снятие барьеров, «железного занавеса», видела, как они радуются переменам. Но вот реформы начали буксовать, разбушевалась инфляция, стал стремительно падать рубль, закрылись иностранные магазины, и люди впали в депрессию, повсюду можно было наблюдать упадническое настроение. К тому же, что самое худшее, возникли перебои с продуктами, в отдельных районах начался голод. И тогда случилось то, что неизбежно должно было произойти при подобных обстоятельствах: армия без крови взяла власть, поделив ее с новоявленной русской мафией, которая попросту взяла и откупилась, обеспечив себе защиту.
Большинство окошек билетных касс на Ленинградском вокзале было закрыто, но Шарон знала, куда ей идти, она прямым ходом двинулась к одной из задних боковых дверей, открыла ее. Немедленно, будто из-под земли, перед ней вырос высокий молодой милиционер. Широко улыбаясь, не произнося ни слова, парень оглядел ее с головы до ног, словно ощупывая взглядом каждый сантиметр тела. Глаза остановились на груди, он незаметно протянул ладонь к талии... Она с силой стукнула его по руке, парень оторопел, тяжело засопел, угрожающе приблизился еще на шаг... Неизвестно, чем бы закончилось это дело — вероятно, милиционер принял ее за работницу вокзала, но тут сзади него раздался жесткий отрывистый голос:
— Отставить, сержант! — Молодой сразу же отдернул руку, виновато отступил к стене, принял дежурное выражение лица, расставил ноги на ширину плеч, заложил руки за спину.
Да, подумала Шарон, доигрался дурак. Завтра его накажут, может быть, вообще выкинут на улицу, и куда же он пойдет, делать-то мало что умеет. Скорее всего — к бандитам или, если повезет, устроится в одно из многочисленных охранно-сыскных бюро, охранять «жирных котов» — русских нуворишей.
Ее неожиданным защитником, если в данном случае уместно применить это слово, оказался Борис Георгиевич Дворников, бывший глава московского управления Комитета Государственной Безопасности, а ныне — высокопоставленное лицо в московской милиции. Он был плотного телосложения, высок, статен фигурой. Седые, слегка курчавые волосы. На лице — скрытая улыбка. Большие мясистые ладони... Дворников отличался поразительной «живучестью», благодаря которой он благополучно отправил в отставку многих своих начальников. Скользкий как уж, исходя из чисто конъюнктурных соображений, он то свято ратовал за «родную Коммунистическую партию» и коммунистические идеалы, то прикидывался убежденным демократом, а иногда разыгрывал из себя центриста. Впрочем, несмотря на различные ветры, с американским каналом Борис Георгиевич никогда не порывал, они встречались с Шарон неофициально, в зависимости от того, что одному было нужно от другого, и это естественно: специальные службы живут по своим законам. Сегодня он сам назначил ей встречу.
— Приношу свои извинения, дорогая Шарон, за идиота-сержанта и его хамские приставания. Я его заменю, клянусь вам, больше вы его никогда не увидите. — При этом Борис Георгиевич сердито посмотрел на провинившегося.
Шарон нисколько не сомневалась в его словах, за Дворниковым давно утвердилась репутация жесткого, порой даже жестокого начальника, не терпящего ослушания, стремящегося внушить своим подчиненным страх и благоговение.
— Спасибо, — ответила Шарон своему «спасителю», — хотя с моей стороны нет претензий, сержант просто обознался, в коридоре темновато.
Дворников тихо засмеялся.
— Да, у вас, дипломатов, мягкое сердце. Ничего, разберемся... Так что, говорите — темновато? Вот уж действительно, если бы только это, тогда полбеды. Обратили, наверное, внимание на красавец-вокзал, на то, в каком он сейчас состоянии? Ужасно, жуткие времена наступили, везде запустение и неопределенность...
Они прошли в комнату, прикрыли за собой дверь.
— Видела у вас тут бомжей, нищих, цыган, словно сейчас опять двадцатые годы, нэп...
— Совершенно справедливо. В общественных местах, где много приезжих, — сплошные проблемы. Понимаете теперь, чем приходится заниматься, какую грязь разбирать. И это еще ничего, один вокзал — подумаешь, справимся. А в масштабах страны представляете, какие надо решать задачки?
— Да уж понятно. Жаль только — народ страдает, ведь многого можно бы избежать.
— Если вы имеете в виду помощь Запада, и, в частности, Соединенных Штатов, то сильно сомневаюсь. Да и плата больно весомая, прямо скажем, для нас неприемлемая — надо поступиться многими принципами, отказаться от свободного выбора, попасть в зависимость... Не в колонию ли вы хотите превратить нас, господа хорошие?
— Бог с вами, Борис Георгиевич, что вы такое говорите? Вы прекрасно знаете скромный набор наших пожеланий — свободные выборы, право на беспрепятственную эмиграцию, подлинно рыночная экономика, уничтожение наступательных ядерных вооружений. Россия тратит огромные суммы в валюте — заметьте, в долларах, а не в рублях — на содержание непомерной трехмиллионной армии, десятитысячного арсенала ядерных боеголовок, воздушного флота бомбардировщиков сверхдальнего радиуса действия.
— Ай-яй-яй, какие мы плохие ребята, даже страшно стало. Только помните, что сказал ваш же собственный Бенджамин Франклин: «Пустому мешку выпрямиться очень сложно». — Дворников процитировал эту фразу по памяти. — Иногда нация должна опираться на военных, на передовой военно-промышленный комплекс, чтобы твердо встать на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214