Это хоть и заманчиво, но и страшновато – прямо в дрожь бросает.
И вот мы сидим в своей новой красивой машине и не спеша тарахтим вверх по Рейну. Нас сопровождает только наш «бушбеби» – ручной галаго. Я все еще жду, когда мы долетим до определенного ориентира, указанного в автомобильном атласе, а под нами уже вырастает огромное четырехугольное здание с надписью «ГАЙГИ». Это швейцарский конкурент наших фармакологических фирм «Мерк» в Дармштадте и Хёхсте. Один из совладельцев этой гигантской «дьявольской кухни», исследователь Африки, университетский профессор, биолог, недавно рассказывал мне, как под его руководством ежедневно вскрывают сотни мух цеце и аккуратно вытаскивают и сортируют их кишки, желудки и другие органы.
Найти дорогу из Базеля в Женеву для нас не представляет никакого труда. Дело в том, что мы вмонтировали в свой самолет радиокомпас, так что мне достаточно только поискать в справочнике длину волны Женевского аэродрома и радиомаяков по дороге к нему. Михаэль настраивает компас на эту волну, и стрелка на циферблате приходит в движение. Она стоит ровно на нуле, если нос нашего самолета обращен прямо к невидимой радиостанции. Если мы над ней пролетели, стрелка делает полный оборот вокруг всего циферблата. Все идет гладко, как в сказке. Но в Африке, к сожалению, нет радиомаяков, и, если радиоволны ближайшего аэродрома не будут нас достигать, радиокомпас станет совершенно бесполезным. Однако пока мы еще не в Африке, а в Швейцарии, и наш самолет доставляет нам совсем другие хлопоты.
Кстати, я должен его сначала представить. Похож он на обычный спортивный самолет, только больше, весь из металла и более современной формы. В нем свободно помещаются шесть человек. Обычная его скорость – 220 километров в час. Однако с выпущенными закрылками ее можно снизить до 50 километров в час (это, разумеется, удается только тому, кто хорошо владеет машиной). Поэтому его можно посадить даже на картофельном поле, по которому ни на каком автомобиле не проедешь. Правда, у этого самолета всего один мотор, но в случае, когда он отказывает, мы сейчас же выпускаем закрылки и плавно, словно на планере, скользим к земле.
Ей-богу, на таком самолете до смешного безопасно летать, но, как мы ни старались объяснить это нашим женам, они почему-то нам не верили. У него такие длинные ноги, что даже в случае посадки в кустарник или на кочковатую почву пропеллер не погнется. Сидим мы в кабине из сплошного плексигласа, расположенной несколько ниже высоких крыльев. Иногда мне начинает казаться, что я вишу на стуле прямо в воздухе: боковые окна доходят до самого пола и прямо под своей коленкой с 800-метровой высоты я вижу маленькие деревенские домишки.
Называется наша машина «D – Ente» («D – Утка»). В ФРГ все самолеты получают букву «D» как первый опознавательный знак, а затем через тире четыре буквы. Нам разрешили самим выбрать слово из четырех букв. Мы хотели, чтобы это было животное, и выбрали «утку». И только позже мне пришло в голову, что мы с таким же успехом могли остановиться на слове «осел», в котором тоже всего четыре буквы…
Вертикальная хвостовая часть, согласно предписанию, окрашена в немецкие традиционные черно-красно-желтые цвета, а весь самолет мы выкрасили под зебру: он белый в черную полоску. Может быть, в таком виде животным Серенгети, где бегают тысячи зебр, он не покажется слишком уж инородным телом. Но сделано это главным образом для того, чтобы в случае аварии в дебрях Африки эту небольшую штуковину легче было отыскать.
Правда, на такой «летающей зебре» неловко приземляться на приличном международном аэродроме в Женеве. К счастью, мы еще не успели облачиться в свои тропические костюмы, а то бы наше появление могло произвести несколько странное впечатление.
На стартовых дорожках стоит 10 огромных пассажирских самолетов, в залах ожидания толкутся сотни пассажиров. Вообще-то эти тяжеленные «ящики» должны были приземлиться в Милане, но в связи с тем, что над Италией поднимается волна холода и в долине По бушуют ураганы, их перенаправили в Женеву.
Над Ниццей, говорят, дождевые облака нависли на высоте 120 метров, видимость резко ухудшилась. Марсель передает, что мимо них даже пролететь невозможно, так что ничего не поделаешь – придется провести эту ночь в дождливой Женеве.
На следующее утро все кругом, вплоть до самых гор, затянуто серыми тучами. Только в глубокой низине, расположенной южнее, они не достигают земли. В эту дыру мы и решаем нырнуть. Но зеленый лес на склоне горы оказывается вдруг угрожающе близко, нам становится как-то неуютно, и мы поднимаемся несколько выше. Но тут мы сразу же попадаем в тучи и слепнем в молочно-белом тумане. Когда наконец немного проясняется, мы снова снижаем нашу «Утку», переваливаем через горы и направляемся в Лион.
Час вниз по Роне – и мы в Марселе, где светит холодное солнце. В мрачноватом гостиничном номере мы покрываем весь истоптанный ковер картами Италии. Над Сицилией нависли сплошные низкие облака, там бури и грозы. Если мы полетим вдоль итальянского побережья, дорогу нам то и дело будут преграждать военные запретные зоны.
Таким образом, вместо Африки нам вначале пришлось вплотную ознакомиться с Марселем – к сожалению, перед самым Рождеством и без зимних пальто!
Напротив нашей гостиницы стоит церковь, построенная лет 80 назад. Однако на самом деле это вокзал. В наше же время все делается наоборот: сейчас не строят вокзалов, похожих на кафедральные соборы, а сооружают церкви, напоминающие вокзалы…
Флажки на метеорологической карте в диспетчерской башне аэропорта никак не хотят сдвинуться с места.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91