Ею нужно пугать население, давая постоянно понять, что только существующая власть способна защитить всех от ее разгула, и чем сильнее разгул, тем безропотнее будут жаться к властям налогоплательщики.
Я был весь внимание. Только что услышанное было уже чем-то принципиально новым. Либо «патрон» перепарился, либо закрадывалось подозрение, что юридические науки он в свое время одолевал только по настенным и настольным рукописям университетских аудиторий, а в хранилища первоисточников забегал лишь по нужде, не говоря уже о моральной стороне его суждений. И если же он действительно, без шуток считал уголовный террор гарантом доброго порядка, а также необходимым условием воспитания у населения любви к новой власти, то, несмотря на его докторскую степень, для науки Собчак был, скорее, пациентом, чем ученым. Правда, сам его интерес к теме этого разговора лишний раз доказывал, что искусством выживания, без которого нельзя рассчитывать на успех в любой борьбе, а тем более за высшую власть, Собчак владел в совершенстве. Назвать его посредственностью тут было бы явной нелепостью.
Собчак замолк и сделал вид, что задумался. Я также молчал. Способность мыслить по-настоящему — это такой же дар Божий, как, скажем, писать стихи или музыку. Одним дано, другим нет, и пытаться научиться этому дару чрезвычайно сложно. Вот почему многие просто делают вид, что он у них есть.
— Ваша правда! — продолжил Собчак свои построения в несвойственном ему направлении. — Этой группе периодически действительно нужно будет симулировать для отвода глаз свои достижения. Например, эффективный показательный арест какого-нибудь сверхизвестного прохвоста. Прохвост в тюрьме — народ в восторге, и работа налицо.
— Да! Но таких известных мало, и они, надо думать, опытны, умны и осторожны, поэтому вряд ли дадут законный повод для ареста, — возразил я.
— Опять не дотягиваем до уровня понимания задач, — заметил «патрон», с сожалением взглянув на меня как на несвежий кусок говядины. — Главное, чтобы прохвост был, ну а повод всегда найдется!
Это напоминало уже что-то из ежово-бериевских теорий. Я вновь стал присматриваться — не шутит ли он? Время ведь уже другое. В судах будут буксовать эти фальшивые дела. А сама жизнь невиновного человека, пусть даже и прохвоста, списанная на прикрытие чьих-то интересов, неужели и в наш век также ничего не стоит? Ведь, как всем известно из нашей истории, на эту тропинку стоит только соскользнуть, а дальше в построенную условиями целесообразности мясорубку произвола полетят головы совершенно невиновной публики. Все это уже у нас было. Меня самого когда-то затянуло в шестерни трансмиссии слепого к закону и глухого к воплям затянутых правового прокурорско-судебного беспредела.
Да и сам прием имитации борьбы с преступностью за счет ареста известной криминогенной фамилии далеко не нов. Помню, в конце семидесятых в Ленинграде гремел своими похождениями некто Феоктистов, несмотря на жуткие слухи, скорее, гуляка и картежник, чем «глава городской мафии», каковым его захотели представить власти. Для демонстрации населению эффективности борьбы с преступностью его кандидатуру выбрал сам Романов, хотя и не мэр, но в ту пору член Политбюро. И шестеренки карательного механизма завертелись. Было проведено несколько совещаний на высшем городском уровне. Разработан план действий. Прессе было дано задание напомнить населению фамилию Феоктистова и навести леденящий души ужас его «делами», чем поднять волну возмущения пребыванием таких, как он, на свободе. После первых же откликов гуляку тут же арестовали, для верности подбросив в карман несколько граммов марихуаны, чтобы не рыпался и не орал о незаконности посадки. Затем в сжатые сроки сляпали обвинение в нарушении почти всего, постатейно, уголовного и процессуального кодексов, обойдя разве что изнасилование вообще и сожительство с крупным рогатым скотом в частности, но вменив в вину, например, «отрезание столовым ножом левого кончика уса у неустановленного официанта». Я не шучу. Это мне лично со смехом рассказывала Зарина Павловна Антиошко, в ту пору председатель суда Куйбышевского района, которой и было поручено признать Феоктистова во всей этой чуши виновным, несмотря на практическую бездоказательность вины, но с учетом известной всему городу очевидности паразитического образа жизни, какой сегодня, например, поощряется новой властью.
К слову сказать, славой о безропотной готовности исполнить любой социальный заказ адмотдела обкома партии Антиошко была овеяна почти легендарной, за что и держали столько лет в председателях. Мы, будучи оба депутатами, как-то с ней сидели на очередной сессии вместе, и она, уже ознакомившись с делом Феоктистова, сокрушалась, что эти «болваны» (текст Антиошко) из милиции не смогли «сляпать» ни одного мало-мальски «приличного доказательства». Услышав мой азартно-искренний вопрос, а можно ли тогда вообще судить, Зарина Павловна взглянула на меня как на юродивого. Потом о своих сомнениях в моей «умственной полноценности и моральной устойчивости», вызванных нашим разговором, она не преминула «капнуть» в обком, а Феоктистову дала, насколько я помню, десять лет.
Очень сомневаюсь, вызвал ли этот приговор прилив любви у населения к правоохранительным органам, но что касается самого Феоктистова, то за желание Романова вызвать такой прилив он заплатил своей жизнью.
— А что, он помер? — вдруг с интересом вскинулся вяло слушавший мой рассказ патрон.
— Да нет! Я прочел тут как-то в газете, что он, отбыв весь срок, недавно освобожден.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158