Это просто игра, одна лишь видимость. На самом же деле и те, и другие влекомы неведомой силой бытия. Всех по свету носит инерция. Попавшие под колеса машины, как правило, не в состоянии ответить, зачем и куда они так неосторожно стремились.
После этого радиообмена пилот покосился на меня с опасливым интересом, крепче сжал штурвал и переключил тему, спросив, зачем «реформисты», придя к власти, решили все вокруг тут же переименовать.
Ответить на этот вопрос толком было мудрено. Возможно, они желали воскресить в собственной памяти все дореволюционные названия городских магистралей. Но тогда на уровне какого века? Ведь некоторые менялись со временем в зависимости от прихотей и вкусов правителей. А если даже так, то почему «нардепы» самообразованием занялись прямо «на местности»? Ведь проще и дешевле подобные пробелы своих знаний восполнять по книжным первоисточникам, а не методом сбивания вывесок на всех городских домах, смены карт, планов, уличных почтовых указателей и многих других документов, где отражаются картографические ориентиры. Причем, полагаю, не секрет, такие переименования безумно дорого обходятся налогоплательщикам. И главное — во имя чего? Поразмыслив и присмотревшись к их деятельности, приходишь к выводу: возможно, мы в плену у агрессивно прогрессирующих идиотов, заместо обычной больнички с желтыми стенами сделавших ареной своих кипучих полоумных развлечений весь наш город. Оформив такое либо близкое к нему заключение, удивляться нормальный человек перестает. Все становится ясно. Даже наличие некоего историко-образовательного потенциала у безобразивших с данью памяти выдающимся людям. Порой, правда, возникали подозрения, что отдельные анафемы носили отпечаток личной неприязни переименователя к переименованному. Например, Театр имени Пушкина новая власть велела впредь именовать Александринским(?!). Надеюсь, тут обошлось без ярко выраженной любви какого-нибудь депутатика к Александре Федоровне — давно почившей жене императора Николая I. Хотя черт их разберет. Некрофильство сквозь столетнюю надгробную толщу, что ли? А может, просто нашелся «нардеповский» тип, очень даже возможно сам пиит, только дворовый, не считавший Пушкина великим поэтом? Э! Да что там Великий! Может, Пушкин, по его мнению, вообще не заслуживает внимания как поэт и литератор? Поэтому — переименовать! Но что тогда делать с памятником этому писаке на площади, по-прежнему, Искусств и в других местах? Будем сносить? Или... Кстати, как быть с пушкинской квартиркой на Мойке? Может, отдать приватизаторам? Кроме этого, у депутатов в абсолютно маниакальном варианте вспыхнула трогательно-нежная забота о памяти императоров давно минувших лет. Всех, кто подымал на царей когда-нибудь руку или даже замышлял поднять, решено было стереть немедленно с исторического городского полотна. Развенчанию подвергались Рылеев, Пестель, Герцен и другие неугодные герои их времени. Потом негодование перекинулось на Желябова, Халтурина, Каляева, Воинова и пр. Не пощадили даже бабу Перовскую. Не забыли также сбить с решетки Летнего сада табличку, почти сто лет определявшую место, с которого чахоточный мещанин Каракозов бабахнул из револьвера в царя-батюшку. Затем ополчились (подозреваю, неспроста) на литераторов разных стилей, эпох, степеней и классов. Кому-то из «нардепов» зачесалось внести «историческую» ясность в поминания Гоголя, Достоевского, Чернышевского, Тургенева, Салтыкова-Щедрина и прочих Максимов Горьких. Их антидемократами и мерзавцами пока не объявляли, однако намереваются. А чего натворили с памятью о ленинских соратниках — уму не постижимо: Дзержинский стал Гороховым, Киров еще кем-то, да и самому Ленину досталось — язык не поворачивается. Но самым замечательным в этой небывало веселой блиц-игре «нардепов» со сменой городских названий было не только выискивание, видимо, неприятно звучащих для их сильно разреженных, забродивших мозгов достойных исторических имен и фамилий, а прямо-таки охота за одним лишь прилагательным — «красный».
Сам был тому свидетель, когда на сессии один оратор, прежде отовсюду изгнанный и всеми охаянный, ставший депутатом, похоже, исключительно благодаря черепно-мозговой травме, полученной в детстве, орал с трибуны, как столовский кот, по ошибке запертый на ночь в подвал с огромными крысами, и требовал принятия указа о перелицовке в нашем городе и в стране всех без исключения названий, содержащих слово «красное», вплоть до известной марки вина.
При упоминании этого слова он сам разошелся, как испанский бык от вида тряпки такого цвета в руках тореадора. По всей видимости, для успокоения коллеги ему дружно пошли навстречу и повелели все «красное», «красногвардейское», «красноармейское», «красноперекопское», «краснопутиловское» и прочее тут же переименовать. Не обошлось, однако, без богохульства вокруг бытующего, расхожего названия кладбища — Красненькое. Оказалось, это название рождено цветом кирпичной стены вокруг него, а вовсе не большевистской любовью к конкретному месту захоронения...
Собчак, взирая на буйное творчество вполне вероятных клиентов городских психушек, освобожденных избирателями от принудительной опеки докторов, сперва вхолостую веселился, пока не получил первый большой оплаченный Западом заказик по стиранию имени Ленина с городской вывески. После обтяпывания этого крупного дельца «патрон» сам увлекся игрой в мелкие переименования. Но, в отличие от обычных придурков, наш шумный и напористый узбекский провинциал всегда творил злонамеренно и небескорыстно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158