Людей ведь не заставишь искать этому оправдания, потому что даже после страшной катастрофы — сталинской коллективизации — через 5-6 лет (а это как раз время, равное перестройке) «жить стало лучше, жить стало веселей» (Сталин). Я это помню сам. Наблюдал собственными глазами. И люди задают вопрос: почему же этого не произошло теперь, при в 100 раз больших ресурсах. Да, дальше так, как до 1985 года, жить было нельзя. Правильно, что разрушить прежнюю систему без хаоса невозможно. Но люди не хотят расплачиваться за годы прежней политики. И не хотят понимать: чтобы стать цивилизованной страной в конце XX века, надо пройти через развал, разгул преступности и прочие наши прелести.Между тем я «делаю свое дело»: пишу красивые речи для поездок М. С. в Рим и Париж. Ничего получается! Самому нравится! Но зачем? Или такова жизнь?
24 ноября Парижская встреча — это, конечно, событие. И Горбачев, может быть, в последний раз выглядел там демиургом современной истории. Все это прямо или косвенно признавали. Было видно, что они не хотят, чтобы СССР таким, каким его вознамерился сделать Горбачев, перестал быть. Это нагоняет на них страх. Но, видно, и сочувствуют. Сочувствуют по-христиански нам, чего мы недооценили. Поэтому появился феномен действенной солидарности. Практически — желание помочь нам пережить зиму. Они страшатся и российского бунта, и развала, и всего того, что может сделать перестройку совсем не такой, какой им ее изображает Горбачев.А во мне тоска. Тоска, потому что я устал «стратегически», изнурен, потому что счет жизни пошел уже, наверное, не на годы, а на месяцы. А я еще не все взял, хотя есть еще с чего брать: книги, картины, улицы, женщины. Тоска еще и потому, что я вижу, как хорохорится М. С., но пороху в нем уже нет. Он повторяется не только в словах и манере поведения. Он повторяется как политик, идет по кругу. Он остался почти один. И тем не менее держится за все это старое: Рыжков, Ситарян, Маслюков, Болдин. Еще хуже — возится со своим генсекством. Из-за этого держится даже за Полозкова. Несмотря на то что на недавнем совместном Пленуме ЦК и ЦКК Компартии РСФСР этот Полозков полоскал его в открытую: мол, завалил Союз, загубил социализм, отдал Восточную Европу, разрушил армию, растоптал и отдал на съедение партию и т. д. У него нет людей в те структуры, которые он объявил 18 ноября в своей краткой и выразительной речи в Верховном Совете. И он не решается взять неожиданных людей, тем более из оппозиции. Он не решится порвать со всеми, кто был в номенклатуре. Он их не любит, он не верит им. Но они, хотя и «полозковские», а свои, понятные!Там, за рубежом, и здесь, дома, Горбачев — это разные фигуры: и по тому, как он воспринимается тут и там, и по собственному самочувствию М.С.
1 декабря 1990 года Вчера Горбачев собрал в Кремле в Ореховой комнате Яковлева, Примакова, Медведева, Петракова (позже самовольно явился Шаталин). Предложил обсудить концепцию доклада к Съезду народных депутатов ( 17 декабря ). И началось! Вместо того чтобы за 20 минут выработать план и распределить роли, сидели битых 6 часов. М. С. ходил вокруг нас (в Ореховой комнате стол круглый), все вместе формулировали варианты фраз, которые, как правило, сбивались на проговоренное им уже раз 10.Мы с Примаковым словно сговорились и довольно нахально прерывали его словоизвержения. Это должна быть, говорили мы, краткая президентская речь, типа той, которую вы произнесли 18 ноября , без всяких объяснений, оправданий и аргументов. В ней надо всего лишь обозначить четкую позицию главы государства. Позицию — и только: что сделано после 18 ноября и что президент намерен делать в ближайшее время. Отобрать туда самое главное, а именно: продовольствие, власть, Союз. Постепенно выруливали на этот подход. Он несколько раз набрасывался на меня.Попутно он редактировал вместе с присутствующими указ о рабочем контроле за торговлей. Спорили, невзирая на лица. Опять — «классовый подход» и мифология прошлого. Пустое дело. Этот указ, как и предыдущие, никто не будет выполнять. Станет он дополнительным источником коррупции, злоупотреблений, беспредела в ущерб миллионам людей.Но Горбачев был упрям, осаживал нас. В результате сегодня в передаче «120 минут» указ уже передан на ТВ. Кое-какие глупости нам все-таки удалось из него убрать.И вот… Вместо того чтобы давно создать квалифицированный аппарат, где каждый знал бы, что ему делать, М. С. сам занимается главным образом речами и редактированием. За неделю он произнес три или четыре речи.Я начал было уговаривать Горбачева не выступать на российском Съезде народных депутатов, куда речь ему давно подготовил Шахназаров. Сопротивлялся его выступлению и Примаков. Оба мы говорили: там все равно примут земельную реформу — второе издание столыпинской, — и президент будет выглядеть жалко, тем более что реформа-то правильная. Они все равно примут поправки к Конституции, которые закрепят то, что известно из их проекта и что подходит для любой Швеции или Дании. Там от социалистического выбора не осталось ничего, даже слова «Советы» нет. Как вы там будете выглядеть?
1 декабря , вечерБыл с утра на работе. Дочитывал шифровки. В 12 собрались у Яковлева в Кремле. Распределили, кому какие разделы готовить для доклада Горбачева. Потрепались о том о сем, в частности о собственности на землю, о которой идет речь сейчас в российском парламенте. Горбачев на днях заявил на встрече с деятелями культуры, что «никогда не согласится». Между прочим, недавно при обсуждении проспекта доклада Петраков показал Горбачеву номер «Советской России». Там — о новой депутатской группе «Союз», созданной Лукьяновым в противовес «регионалке», и о том, что она уже тоже потребовала отставки президента.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118