Эдуард Анатольевич Хруцкий: «Четвертый эшелон»

Эдуард Анатольевич Хруцкий
Четвертый эшелон



OCR & SpellCheck: Zmiy (zmiy@inbox.ru)
«Хруцкий Э.А. Четвертый эшелон»: Моск. рабочий; М; 1987
Аннотация Составившие роман-хронику повести объединены одним героем и рассказывают о работе московской милиции в годы Великой Отечественной войны (Комендантский час", «Тревожный август» и «Четвертый эшелон» удостоены республиканской премии имени Николая Кузнецова и премии на всесоюзном конкурсе МВД СССР и Союза писателей СССР «На лучшее произведение о советской милиции». Эдуард ХруцкийЧетвертый эшелон Москва. 10-15 январяДанилов Ветер разогнал облака, лопнувшие словно мыльная пена, и тогда показалось солнце, круглое и нестерпимо яркое. Пронзительно засиял снег на крышах, а окна домов стали багрово-красными, как при пожаре. Казалось, что горит вся улица сразу.Данилов открыл форточку, и мороз клубами пара ворвался в комнату. Тонко и легко зазвенели шары на елке, резче запахло хвоей. На старом градуснике за окном ртутный столбик застыл между цифрами «девятнадцать» и «двадцать».Январь начался круто. Почти бесснежный, солнечный и яркий, он принес в Москву мороз и безветрие. Иван Александрович подождал еще несколько минут и захлопнул форточку. Все, теперь елка будет пахнуть хвоей несколько часов, и этот запах, пробиваясь сквозь тяжелый дым папирос, напомнит ему сегодня о детстве и тихих радостях.Теперь надо поставить на столик, рядом с креслом, пепельницу, положить папиросы, сесть поудобнее и взять книгу.Пять дней назад его вызвал начальник МУРа. Идя по коридору и готовясь к предстоящему разговору, Иван Александрович перебирал в уме все возможные упущения своего отдела и мысленно выстраивал схему беседы, проговаривал всю ее за себя и за начальника.Он рассеянно здоровался с сотрудниками других отделов, но мысленно уже вошел в знакомый кабинет и сел около стола в жесткое кресло, «на свое место», как шутили его ребята.Бессменный секретарь начальника Паша Осетров встал, увидев входящего в приемную Данилова. Его новенькие погоны даже в тусклом свете лампы отливали портсигарным серебром.— Прошу вас, товарищ подполковник, товарищ полковник ждет.С той поры как в милиции ввели погоны и персональные звания, Осетров ко всем обращался только сугубо официально.На столе начальника горела большая керосиновая лампа под зеленым абажуром, и от этого в кабинете было по-прежнему уютно.— Разрешите?— Заходи, Данилов, садись. — Начальник достал из ящика стола тоненькую папку. — Стало быть, так. — Он хлопнул ладонью по картонному переплету. — Знаешь, что это такое?— Нет.— Это точно, не знаешь. Пока. Здесь, Иван, все про тебя написано.— Это кто же постарался?— Гринблат.— Из наркомата, что ли?— Нет, Данилов, похуже.— Оттуда? — Иван Александрович неопределенно махнул в сторону окна.— Нет, там у тебя дружки нежные. Там за тебя генерал Королев стеной.— Ну, тогда буду тонуть в пучине неизвестности.— Как хочешь. — Начальник открыл папку. — Гринблат — профессор, светило в некотором роде. Он консультировал тебя во время медкомиссии.И тут Данилов вспомнил здорового старика в золотых очках, к которому он попал на медкомиссии. У него был медальный профиль и кирасирские усы. Старик беспрестанно курил толстые папиросы и громогласно командовал врачами.— Курите? — спросил он Данилова.— Курю.— Вредно. Надо бросить, если хотите дожить до глубокой старости.— Так у нас вообще работа вредная. — Данилов покосился на пепельницу, полную окурков.— Мне можно. — Профессор улыбнулся. — Какой же интерес запрещать другим, если во всем отказывать себе?Данилову старик явно нравился. Он был весел и совсем непохож на врача.— Ладно, — профессор протянул ему портсигар, — закурите, но помните, что с сердцем у вас неважно.— Это как же понимать? Плохо или совсем плохо?— Если бы было плохо, я бы вас отправил в госпиталь. Неважно. — Старик, прищурившись, посмотрел на Данилова. — Давно беспокоит?— С сорок второго.— Лечились?— Нет.— Плохо. Это совсем плохо. Я выпишу вам лекарства, расскажу, как их надо принимать. Только помните, раз начали лечиться, лечитесь. Вам, — профессор заглянул в историю болезни, — сорок пять лет. С вашим сердцем еще можно жить и жить, только его поддерживать надо. Ясно?— Ясно, — грустно ответил Данилов, старательно пытаясь вспомнить мудреное название болезни.Когда он подходил к двери, старик крикнул ему в спину:— Отдых, слышите, подполковник, отдых!
— …Так вот, Данилов, — начальник полистал бумажки, — я в этом ничего не понимаю, но Гринблат настаивает на твоем отпуске. Я докладывал руководству, оно отнеслось с пониманием.— То есть как это? — удивился Иван Александрович.— А очень просто. Разрешено тебе отдохнуть аж целых десять дней. То-то. Видишь, какой ты у нас незаменимый, берегут твое здоровье. Сдавай дела и — марш домой.— А как же?..— А вот так же, мне генерал приказал: будет сопротивляться — домой под конвоем. Кому передашь отдел?— Муравьеву. Зама вы же у меня забрали.— Игоря выдвинем чуть позже, мы документы в кадры уже заслали.— Хорошо, — Иван Александрович встал, — это дело. Парень расти должен, ему майора получать скоро.— Странно у нас с тобой получается. — Начальник прикрутил фитиль лампы. — Как хороший оперативник, так его на руководство. Пошли бумажки, сводки, и кончается сыщик…— Это вы обо мне?— О себе.— А-а.— Что акаешь? Я ведь дело говорю.— Не мы эти порядки устанавливали.— Это точно. Так ты дела передай сегодня же и — домой. А я прикажу, чтобы тебя никто не беспокоил. Лежи читай, в кино ходи, в театр. Когда последний раз в кино был?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10