А сзади вылетели автомобильные фары.— Постовой! Как к Страстному монастырю проехать?Климов обернулся.Скурихин шел к машине.Три выстрела разорвали темноту.И падает, падает его солдат, георгиевский кавалер Скурихин, падает на землю, которую так и не успел поделить.А свет фар в сторону ушел. Разворачивается машина.И словно в Галиции, в войне, в окопах. Прыжок — и он рядом с убитым, выхватил наган из кобуры у лежащего.А машина буксует.Как на фронте, как в бою. Прыгнул ей наперерез штабс-капитан Климов.Выстрел!Разлетелось лобовое стекло.Выстрел!Кто-то закричал.Выстрел! Выстрел! Выстрел!Машина словно слепая ударилась в столб и застыла, задрав капот.Вывалился на снег человек и пополз.А у Климова еще один патрон.— Встать! Брось оружие!Упал к ногам Климова маузер. Он наклонился, ловко подхватил его.— Не стреляй… Ой, не стреляй… — заголосил человек, — не хотел я.— К стене! — скомандовал Климов.А из переулка снова свет фар и прямо на него. Значит, конец. Климов поднял маузер.Автомобиль затормозил, поехал юзом. Выскочили из него люди в кожанках.— Чека! Не стреляй!Мартынов подбежал к разбитой машине.Шофер уронил на баранку простреленную голову, рядом с ним еще один, двое сзади.Мартынов подошел к Климову:— Это вы их?— Да. Они убили моего солдата.— Милиционера.— Он был солдат моей роты на фронте.— Хорошо стреляете. Наган его?— Да.— А маузер?Климов кивнул в сторону бандита, которого обыскивали Данилов и Козлов.— Документы попрошу.— Извольте.— Федор, — подбежал Козлов. — Этот из банды Собана. Собан на даче в Сокольниках. Говорит, не расстреляете — покажу.— Двух человек оставь у машины. А мы в район милиции, протелефонировать надо, пусть людей в Сокольники шлют.Мчится по улицам Москвы машина. Между Даниловым и Козловым сидит задержанный, в углу — Климов.— Гражданин комиссар, — сказал Алексей, — дайте мне наган.Мартынов повернулся. Внимательно посмотрел на Климова. Молча протянул ему наган, насыпал в ладонь золотистую кучку патронов.От здания МЧК в сторону Сокольников отъехал грузовик с вооруженными бойцами отряда особого назначения.Кончилась Москва. Остался позади трамвайный круг. Началась Сокольническая роща. Мартынов приказал остановить машину.— Данилов, останься. Будешь ждать опергруппу.— Товарищ Мартынов…— Выполняй приказ.Машина пошла дальше. И остался Ваня Данилов один у края рощи.Темень. Глушь. Ветер шумит в деревьях.Он вынул наган, взвел курок и сунул руку с оружием за пазуху.
— Где? — Голос Мартынова спокоен, словно в гости едет к приятным людям.— Начальник, ты обещал…— Не скули, не тронем.— Сейчас поворот будет, а там вторая дача от края.— Стой! Егоров, — повернулся Мартынов к шоферу, — останешься с этим. Мы с Козловым пойдем. Вы тоже можете остаться, гражданин Климов.— Я пойду с вами.Мартынов помолчал. И сказал тихо:— Согласен.Они шли след в след по заснеженной просеке. Вот и дача.— Ну, пойдем, благословясь. Я первый, Козлов за мной, вы, Климов, за окнами смотрите, если с нами что, постарайтесь задержать их, опергруппа с минуты на минуту приедет.Мартынов поднялся на крыльцо и толкнул дверь. Она поддалась. Они с Козловым вошли на террасу.Еще одна дверь, распахнута настежь.Темнота дома таила неожиданную опасность. Мартынов шагнул в темную прихожую.Климов стоял за деревом, внимательно вслушиваясь в тишину.Где-то недалеко заурчал мотор автомобиля. Голос его ближе и ближе. На просеку ворвался грузовик. Люди с винтовками окружали дачу.Горела лампа в столовой, ходили по комнатам чекисты. Никого. Ушел Собан.
В окна здания на Малой Лубянке пришел рассвет. Залил тусклым светом комнату, растворил желтизну электрической лампы.— Сколько же один человек наврать может, немыслимое дело! — Мартынов встал из-за стола, подошел к печке, приложил ладони к темному кафелю. — Слушай, — продолжал он, — ты раз правду скажи, тебе же легче будет.Арестованный сидел у стола, вжавшись в спинку огромного резного стула, затравленно глядел на Козлова и Данилова, устроившихся на диване.— Поехали по порядку, — Мартынов подошел к нему, сел на край стола: — Имя?— Ну, Петр.— Отца как звали?— Ну, Евсей.— Ты что, извозчик — ну да ну. Говори толком. Петр Евсеевич. А фамилия?— Бухин.— Значит, Петр Евсеевич Бухин. И в машину ты попал случайно, ни в кого не стрелял?Мартынов перегнулся через стол, достал из ящика маузер арестованного.— Твой?— А я откуда знаю?— Ты же не дурак, вот показания разоружившего тебя военрука Климова. Сколько в нем патронов должно быть?— Ну, десять.— Так, — Мартынов вынул обойму, вытряхнул на стол шесть патронов.— Теперь гляди. Видишь, патроны у тебя редкие. Пули в никелированной оболочке.— Ну.— А вот пуля из убитого милиционера на Патриарших, медиками извлечена, — Мартынов бросил на стол деформированный никелированный кусок металла. — А теперь… — он вскочил со стола, схватил арестованного за руку, — смотри.На правой руке был выколот синий меч и имя: Степан.— Так что, Степа, дальше нукать будем?— Не докажешь… не докажешь, — заголосил арестованный.— А чего мне тебе доказывать. Сам грамотный, декрет читал. Был взят с оружием в руках…— Скажу я, что знаю, скажу… Только не стреляй ты меня… Я ж молодой совсем, двадцать лет… Жизни не видел…— А те, кого вы грохнули вчера ночью, они жизнь видели? Моя бы власть…Мартынов замолчал, побелел и опять отошел к печке.— Ты, комиссар, запиши, что я сам, добровольно… Прими во внимание мое рабоче-крестьянское происхождение…— Поздновато ты о нем вспомнил. Ты нам теперь классовый враг. Но помощь учтем.
Кабинет Манцева изменился. В нем появились сейф и шкаф, стулья и диван, и даже часы, похожие на крепостную башню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24