— …Итак, — продолжал Манцев, — вооруженное ограбление артельщика Александровской железной дороги — 150 тысяч рублей, вооруженное ограбление магазина случайных золотых изделий — зверски замучены владельцы, убийство 16 постовых милиционеров, смерть инженера Басова и нашего боевого товарища Алехина. Это, товарищи, пассив. А в активе у нас четыре бандитских трупа да один арестованный, который ваньку валяет. Теперь, товарищи, внимание. Зачитываю вам предписание Владимира Ильича: «Зам. пред. ВЧК т. Петерсу.Ввиду того, что налеты бандитов в Москве все более учащаются и каждый день бандиты отбивают по нескольку автомобилей, производят грабежи и убивают милиционеров, предписывается ВЧК принять срочные и беспощадные меры по борьбе с бандитами.Председатель Совета Народных КомиссаровВ. Ленин (В. Ульянов)».
Все молчали.— Так что мы ответим товарищу Ленину? — спросил собравшихся Манцев.Зазвонил телефон. Манцев поднял трубку:— Да… Манцев… Какое письмо?.. От Климова?.. Хорошо, проводите гражданку ко мне.
Та же арка, и вечер такой же. И так же ветер скребет жестяным номером по стене.Климов расстегнул кобуру, достал наган. Проверил барабан.Теперь в атаку, штабс-капитан Климов.И он пошел. Вот они, окна квартиры Копытина. Горят. Значит, дома.
Манцев встретил Елену в коридоре.— А мне о вас Алексей Федорович говорил, — улыбнулся он, — вы Елена Федоровна.Лена кивнула.Манцев внимательно посмотрел на нее. До чего же девушка красивая! Вздохнул:— Ну, что стряслось?Лена протянула письмо.Манцев вскрыл, начал читать: «Василий Николаевич. Я был неискренен с вами, в тот трагический день я возвращался от своего однокашника по Александровскому военному училищу, поручика Копытина Виктора Алексеевича. Он прибыл с Юга. Но не для организации офицерского подполья. Нет! Я бы мог еще понять это. Он сказал мне, что у него есть группа бандитов и он намерен разбогатеть, и предложил мне стать его сообщником. Я с возмущением отказался. Покинув квартиру Копытина, я не мог поверить, что он пойдет на это. Но, узнав о трагической гибели Бориса Аверьяновича Басова, я понял всю серьезность его намерений и глубину его духовного падения. Офицер не может быть бандитом. И вдруг. Я отправился к Копытину, чтобы задержать его или убить. Его адрес: Патриаршие пруды, дом Кузнецова, квартира четыре. Следующей жертвой должен стать…»
Манцев не дочитал письмо:— Когда ушел брат?— Полчаса назад.Манцев распахнул дверь:— Все на выезд. Патриаршие, дом Кузнецова.
Лапшин стоял в дверях, опершись рукой о стену. Морда красная, жилетка расстегнута. И сразу увидел Климов перстень Басова на короткопалой руке Лапшина. Светился он синим светом.— А, ваше благородие… Чего надо?..— Где Виктор?— Ушел. И ты иди.— К стене! — уперся наган в живот Лапшина.Он икнул и повернулся к стене.Климов вынул из-за пояса бандита тяжелый кольт, сунул в карман:— Пошли.— Куда?— В ЧК.Увлекся Климов, не заметил приоткрытой двери в гостиную.Копытин поднял пистолет и выстрелил. Падая, Климов надавил на спуск нагана. И рухнул на пол Лапшин.А пули Копытина отбросили Климова к стене, и он упал, намертво зажав в руке бесполезный наган.— Сволочь… Сволочь… Чистоплюй поганый… — Копытин подбежал к двери, закрыл ее. Бросился на кухню, выглянул в окно. В темноту двора ворвались автомобильные фары.Копытин, перезарядив пистолет, бросился в гостиную.На столе груда золотых монет, кольца, серьги, пачки денег. Начал рассовывать деньги по карманам.А входная дверь уже тряслась от ударов.Схватил горсть монет, сунул в карман брюк. На ходу надевая пальто, выбежал в коридор. Трижды выстрелил в дверь.Забежал в уборную. Запер дверь. Локтем высадил окно. Выглянул. Внизу под стеной сугроб намело в человеческий рост.С грохотом рухнула входная дверь.Копытин перекрестился и выпрыгнул в окно.Манцев наклонился над убитым Климовым:— Эх ты, штабс-капитан. Сам хотел. Честь свою офицерскую берег… Мартынов, задержанного сюда, пусть опознает убитого.Подошел Козлов:— Ушел второй, товарищ Манцев.— А оцепление?— Обмишурились чуток, у него окно из гальюна на другой двор выходит, выпрыгнул, сволочь.— Товарищ Мартынов, — из дверей гостиной вышел Данилов, — тут золота много.Манцев вошел в гостиную. Часть монет рассыпалась на полу, остальные лежали на столе.Василий Николаевич взял в руки золотой квадрат, поднес к свету: гордый профиль в шлеме отчеканен по золоту.— Это монета Древней Эллады, — сказал Данилов, — огромная ценность. Их в музей надо, товарищ Манцев.— Ты разбираешься в монетах?— Мальчишкой собирал.— Вот и прекрасно, делай опись.— Так, товарищ Манцев, их же здесь…— Пиши, Данилов, достояние республики требует тщательного учета.Он замолчал. Потом сказал вдруг:— А что же я его сестре скажу?— Что, товарищ Манцев? — повернулся Данилов.— Ничего. Ты работай.
Климова похоронили на Ваганьковском, рядом с могилой матери. Над кладбищем кричали вороны и падал снег.Мартынов вдруг увидел, что снег не тает на лице покойного, и это странное открытие вдруг объяснило ему смысл слова «жил». Климова больше не было.Падал снег, плакала Елена, кричали вороны.Потом взвод милиционеров поднял винтовки, и птицы разлетелись, спугнутые залпом.Вырос над могилой холмик, и Мартынов думал о странностях судьбы. Пройти всю войну, не жалея себя, одному вступить в схватку с бандитами и погибнуть от руки человека, которому он так верил.Уходя, Мартынов оглянулся: свежий холм земли казался неестественно черным на фоне девственно белых сугробов. Москва. Февраль 1919 года Копытин шел по занесенному снегом Рождественскому бульвару.День выдался морозный и солнечный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24