Питер все рассказал ему о госте.
– Как он всем надоел! — сказал Ганнибал.— Не будь он столь омерзителен, было бы еще ничего: с ним так интересно, когда он говорит на свои любимые темы! Но ты сам видел, как он любит играть в тайны! Вот только недавно прожужжал все уши и мне, и королю, что сделал важное открытие, а это оказалась всего-навсего неизвестная науке разновидность медузы, и он хотел назвать ее
именем Кинги. Да не принимай ты его всерьез! Понимаю, тебе обидно, что он держал себя с тобой так грубо; но он со всеми так, и непонятно, почему бы он стал делать для тебя исключение.
– Да я просто хотел сообщить,— сказал Питер.
– Прекрасно. Но в самый разгар внутреннего кризиса мне положительно не до Друма.
– А что стряслось? Могу ли я чем-нибудь помочь?
– К сожалению, нет. Случилось то, что Изумрудная леди обнаружила нехватку простыней для Очень Важных Персон. Что же мне, жертвовать свои на общее дело, а самому париться под одеялом? — раздраженно вскричал Ганнибал.— Эх, намылил бы я шею британскому правительству за такую скаредность!
– Я тут отлучусь на пару дней. Хочется побродить по долинам реки Матакамы вместе с Одри.
– Прекрасно. А может, мне с тобой поехать? А то подозреваю, что вам вдвоем будет скучно.
Питер захихикал в ответ.
– Да смотри не заблудись в этих долинах! Они даже как следует не нанесены на карту. Смотри, я тебя потом искать не буду!
– Что вы, я буду осторожен,— сказал Питер.
На следующее утро Питер и Одри выехали в горы. Погодач оказалась столь благосклонна к путникам, что они даже решили не брать с собой палатку. Но два теплых спальных мешка захватить пришлось, ибо, как ни жарко на Зенкали днем, ночью там довольно прохладно, тем более в горах. Одри испекла по два небольших пирога на каждого — один большой просто не поместился бы в машине. Не отставал и Питер, напихавший в рюкзак столько всякой всячины, что в течение двух дней можно было вести не то что сносную, а вполне роскошную жизнь. Чего тут только не было: и консервы, и чай, и спички, и даже нейлоновые веревки и фотоаппарат. Небо сияло голубизной, и радость жизни переполняла душу Одри, как никогда прежде. Они катили по красной дороге вдоль высокого берега Матакамы. С обочины за машиной с интересом наблюдали мангусты, а затем шмыгнули в кусты. Раз дорогу перебежало стадо диких свиней — маленьких, округлых, черных, с пухлыми брюшками и отвислыми ушами. Когда машина оказалась в опасной близости, свинки в испуге принялись визжать, фыркать и пихать друг друга пятачками.
А вот и дикий край, где пролегает долина Матакамы, от которой отходят дочерние долины. Справившись по карте, предусмотрительно захваченной Питером, путники решили пересечь основную долину и исследовать три меньшие. Прыгая со скалы на скалу, они перебрались на другую сторону реки, при этом изрядно рискуя сломать себе шею, так как скалы были очень скользкими и покрыты густой мягкой растительностью, цеплявшейся за гладкую поверхность хрупкими корешками.
Пугаясь непрошеных гостей, тревожно кричали зимородки, перепархивая с ветки на ветку во мраке леса. Когда переправа, точнее, «перепрыжка» на тот берег была закончена, шагать стало легче, хотя то там, то здесь путь преграждали густые и прямые, словно трости в витрине шляпного магазина викторианской эпохи, побеги китайской гуавы. В таких случаях приходилось орудовать топором. Питер тщательно отмечал путь по карте, а также оставлял метки, чтобы потом легко было найти дорогу назад. Там, где лес был не столь густым, земля была усеяна бледно-красными цветами, и, словно гигантские остовы для корзин, повсюду росли кусты дикой малины; их красные, как рубин, плоды размером с мелкую сливу были очень сочными, но почти безвкусными. Среди листвы кормились
влюбленные пары скромных маленьких голубей — серых с бронзовыми пятнами на крыльях. Они казались настолько ручными, что продолжали свою трапезу даже тогда, когда Питер и Одри приближались к ним на несколько футов. Повсеместно росли пальмы путников с ядовито-зеленым асимметричным оперением, словно полуоткрытые дамские веера, неизвестно зачем оказавшиеся посреди леса. Их длинные потрепанные листья служили приютом ящерицам фелсума, которые грелись на солнце. Глаз не оторвешь, любуясь, как элегантно возлежат на листьях эти зеленые, с алыми и голубыми пятнышками по бокам созданья. Но наивно полагать, будто похожие на сказочных дракончиков твари забыли обо всем на свете — они бдительно следят за окружающей жизнью крохотными золотыми глазками, слегка наклонив головки. Пробираясь сквозь чащобу, Питер и Одри шли под дождем из скорлупы лесных плодов, которую сбрасывали на них изумрудные попугайчики, кормившиеся на верхних ветвях. Радуясь жизни, эти милые птахи весело пищали, перекликаясь друг с другом.
К вечеру Питер и Одри успели облазить первую долину и были на полпути ко второй. На ночлег решили устроиться под небольшим скальным выступом. Отсюда, с крохотной лужайки, окруженной с трех сторон «огненными» деревьями в цвету (отчего они и кажутся объятыми пламенем), сквозь верхушки деревьев, растущих понизу, открывался прекрасный вид на голубеющее вдали море.
Питер и Одри развели костер и поужинали. Между тем зашло солнце, в воздухе послышался шорох кожистых крыльев летучих мышей: они летели стаями в расположенный внизу лес. Раздавшиеся оттуда вскоре шум и писк свидетельствовали о том, что ночным крылатым созданьям пришлись по вкусу дикие плоды манго. И наконец, венцом торжества ночи стало царственное восхождение луны. Сначала она была бронзовой, затем приобрела бледно-желтый цвет примулы, а воцарившись на черном бархатном небе, стала белой, словно лед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78