– Знаю, что премьера еще не состоялась, но главное – заранее настроиться.
В украшенном блестками костюме Али-Бабы и сбившемся набекрень тюрбане, она расположилась на кушетке, прихлебывая джин из новой бутылки.
– Гонория, дорогая, – взмолился Этельберт. – Не надо пить, это может отразиться на твоей игре.
– Ничто и никогда, – возразила Гонория, подавляя отрыжку, – еще не отражалось на моей игре.
– И не забудь, – продолжал Этельберт, – ты не повторила свою роль.
– Ерунда, – с великим презрением молвила Гонория, – подлинные артисты обходятся без этого, импровизируют по ходу действия.
Она поднесла бутылку ко рту, и послышалось мелодичное бульканье.
– Пойду-ка лучше посмотрю, как там Рози, – сказал Адриан. – Возможно, она тоже волнуется перед премьерой.
– Дружище, не нервничай хоть ты, – заметил Этельберт. – Тебе-то что – ты будешь стоять внутри колонны.
– Верно, – отозвался Адриан, – но я все равно волнуюсь.
– Скоро наш выход, – напомнил Этельберт. – Будь другом, прикрепи драгоценный камень на мой пупок. У самого не получается, очень уж щекотно.
Адриан торжественно прилепил большой сверкающий «драгоценный камень» клеем к пупку Этельберта.
– Есть, – сказал он. – А теперь пойду проверю, как там Рози.
– Я пойду проверю Рози, – возвестила Гонория, не совсем уверенно поднимаясь на ноги. – Как-никак мы с ней ведущие актеры в этом спектакле.
Слегка пошатываясь, она покинула гримерную и затворила за собой дверь.
– Думаешь, она справится? – спросил Адриан.
– Запросто, – ответил Этельберт. – Пока еще хоть немного соображает, все будет в порядке. Как ты думаешь, мне идет эта чадра?
Адриан внимательно посмотрел на чадру.
– В каком смысле – идет? – осторожно справился он.
Этельберт смущенно порозовел.
– Ну, с ней я" выгляжу более привлекательно, так сказать?
– В общем, – произнес Адриан осмотрительно, – для зрителей ты, несомненно, будешь выглядеть более привлекательно.
Этельберт продолжал рисоваться перед ним в своем экзотическом костюме; внезапно Адриан снова вспомнил про Рози.
– Что-то Гонория долго не возвращается, – заметил он.
– Наверно, проверяет, как Рози нравится ее выходная ария, – предположил Этельберт, добавляя теней на и без того щедро раскрашенные веки.
– Пойду-ка лучше проверю, – сказал Адриан. – Как-никак наш выход через десять минут, и я должен убедиться, что Рози не съела свое облачение или не натворила еще что-нибудь.
Покинув Этельберта, он проследовал через грязные пыльные коридоры к просторному сараю за театром, где среди выцветших декораций обитала Рози. Здесь он увидел Гонорию – сидя на охапке сена, она мягко пела переливчатым контральто:

Она – моя слониха, моя сло-сло-слониха,
Она не потеряется на сцене,
Она – наша царица, другой не признаем…

Плавно покачиваясь, Рози восхищенно слушала пение Гонории, и хобот ее нежно сжимал пустую бутылку из-под джина.
– Гонория! – в ужасе вскричал Адриан. – Неужели ты дала ей выпить джина?
– Привет, Адриан, – отозвалась Гонория с чарующей улыбкой. – Что, нам уже пора выходить?
– Ты дала Рози выпить джина? – рявкнул Адриан.
– Две капли по случаю праздника, – сообщила Гонория. – Столовую ложку, как говорят французы.
– Но ты ведь знаешь, как на нее действует алкоголь, – сокрушенно произнес Адриан. – Сколько она выпила?
Выхватив у Рози бутылку, он поднес ее к глазам Гонории. Та смерила бутылку мутным взором.
– Маленький глоточек, – невнятно молвила Гонория, отмеряя пальцем примерно половину. – Другого такого компа… компаней… прелестного собутыльника надо поискать.
Адриан обратил свой взгляд на Рози, и она улыбнулась ему, игриво взмахивая ушами и смущенно разворачивая и сворачивая хобот. Слониха выглядела вполне нормально, ничего похожего на то, какой она была в тот вечер, когда учинила страшный погром в Феннелтри-Холл. Может быть, Гонория выпила куда больше, чем он предполагал, и Рози в самом деле досталась только «столовая ложка».
– Ну-ка, пошли.
Взяв Рози за ухо, Адриан стал водить ее по кругу в сарае, проверяя, как она держится на ногах. Слониху не качало, и, если не считать озорной искры в глазах и некоторого своенравия, джин вроде бы не оказал на нее дурного влияния.
– Гонория, – сказал Адриан, – не пора ли тебе пройти за кулисы. Через минуту твой выход.
В сарай до них смутно доносились звуки исполняемого оркестром из трех престарелых музыкантов лихого марша, чьи заключительные ноты должны были служить сигналом к подъему занавеса. Гонория с третьей попытки поднялась на ноги и направилась к кулисам, сопровождаемая Адрианом и Рози. За кулисами Адриан увидел ожидающую Рози колесницу и султана.
– Эй, – воскликнул султан, – где вы запропастились, черт возьми?
– Извините, – отозвался Адриан, поспешно запрягая Рози.
– Думал, вы уже совсем не появитесь, – сказал султан и добавил, указывая пальцем на занавес: – Народу сегодня – тьма. Половина всего населения этого чертова острова собралась.
Он влез на колесницу.
– Нормально? – спросил Адриан.
– Полный порядок, – ответил султан.
Адриан пошел на сцену, чтобы занять свое место в колонне. Под последние нестройные звуки марша забрался внутрь и закрыл за собой дверцу. Тут же услышал, как шуршит, поднимаясь, занавес, и ощутил захлестнувшую сцену волну зрительского воодушевления. Восторженные ахи, шорохи, покашливание, шевеление чем-то напомнили ему атмосферу ночного леса; четыре сотни зрителей плотными рядами сидели в темноте за оркестровой ямой, нетерпеливо ожидая начала представления.



Оркестр снова заиграл, и под дружные аплодисменты, напоминающие беглый огонь из мушкетов, Гонория, чуть покачиваясь, вышла на сцену и начала исполнять свою первую арию, окончание которой должно было служить сигналом для выхода Рози.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69