– Что вы хотите этим сказать? – раздраженно спросил Попугай.
– А то, что не сидеть же нам тут весь день, пока вы читаете лекции про слова. Нам пора назад. Не забывайте, у нас уйма дел.
– «У нас», «у нас уйма дел» – мне это нравится! – вспылил Попугай. – Вы целыми днями сидите себе в клетке, поете да дуетесь, а на мою долю выпадает всем руководить, принимать важные решения, проявлять чудеса храбрости и сообразительности…
– Большую сообразительность вы проявили, добившись, чтобы нас изгнали, – фыркнула Дульчибелла. – Я бы во всяком случае не назвала это сообразительностью.
– Давайте, давайте, валите всю вину на меня! – закричал Попугай. – Откуда мне было догадаться, что жабы нападут ночью, а? Как я мог знать, что жабы упакуют нас в вульгарную оберточную бумагу и бросят в реку, а? Вас послушать, так это я подстрекал василисков захватить власть, ах вы… ах вы… безмозглая, несуразная, скудоумная паучиха, ах вы…
– Сейчас я начну дуться! – взвизгнула Дульчибелла, снова принимаясь рыдать. – Я буду дуться целый час. По договору вы не имеете права оскорблять меня чаще раза в неделю, а вы сегодня оскорбили меня уже два раза.
– Ну ладно, ладно, – встревоженным тоном произнес Попугай. – Простите. Ну же, перестаньте дуться, и я угощу вас пирогом из мясной мухи, когда мы вернемся.
– Правда? Обещаете? – Дульчибелла развеселилась.
– Да, да, обещаю, – раздраженно ответил Попугай.



– А нельзя еще суфле из кузнечика? – вкрадчиво осведомилась Дульчибелла.
– Нет, нельзя, – отрезал Попугай.
– Ну хорошо, – вздохнула Дульчибелла и опять принялась, напевая, пудрить нос.
– Что за жабы? – с любопытством спросил Питер.
– И василиски, – подхватила Пенелопа. – Кто они такие? И почему вы оказались в изгнании?
– И где они захватили власть? – добавил Саймон.
– Тихо! – закричал Попугай. – Тихо, тихо! Дети замолчали.
– Так, – произнес Попугай спокойно, – прежде всего не откроете ли дверцу?
Саймон поспешно достал перочинный нож, разрезал лиловую бечевку, державшую дверцу, и отворил ее.
– Благодарю, – сказал Попугай, выходя и взбираясь на купол клетки.
– Смотрите не простудитесь наверху! – крикнула Дульчибелла. – Вы не надели плаща.
Не обратив на нее никакого внимания, Попугай аккуратно поправил шапочку, съехавшую ему на один глаз, пока он карабкался на клетку, и долго смотрел на детей, переводя взгляд с одного на другого.
– Так, – проговорил он наконец, – стало быть, вы хотите услышать ответы на все эти вопросы, да?
– Да, пожалуйста, – умоляюще попросила Пенелопа.
– А могу я вам довериться?
– Конечно, можете, – с негодованием отозвался Саймон.
– Хорошо, так и быть. То, что я вам расскажу, – строгая тайна, понятно? Никому ни слова.
Дети пообещали сохранить в тайне все, что им расскажут, и, усевшись вокруг клетки, приготовились слушать.




Глава вторая
ПОЕЗД В МИФЛАНДИЮ



– Итак, – начал Попугай, – это случилось приблизительно в тот год, когда Хенгист Хайрам Джанкетбери закончил свое волшебное образование. Будучи седьмым сыном седьмого сына у седьмого сына, он, естественно, закончил одним из лучших и получил в числе прочих отличий премию Мерлина.
– Это высшая награда? – полюбопытствовала Пенелопа.
– Это означает, что вы волшебник почти не хуже Мерлина, а Мерлин был самым лучшим. Так вот, когда Хенгист Хайрам вышел из Университета Магии обладателем премии (состоявшей, кстати, из тех трех книг, о которых я упоминал), остроконечной шляпы и магического жезла, его старый учитель напутствовал его советом специализироваться в какой-то области и создать себе имя. В стране было слишком много третьеразрядных чародеев, бормотавших все те же устаревшие заклинания, и учитель считал, что Хенгист Хайрам, с его талантом, пойдет далеко. Поразмыслив, тот решил заняться мифическими животными, так как в то время они были заброшены.
– Что такое «мифическое животное»? – шепнул Питер на ухо Саймону.
– Придуманные, вроде морского змея, – прошептал в ответ Саймон.
– Очень скоро, – продолжал Попугай, – если кто-то хотел знать, сколько когтей на лапе у дракона или какой длины волосы у русалки, он не колеблясь шел прямо к Хенгисту Хайраму (Ха-Ха, как зовут его теперь друзья), ибо он стал главным авторитетом по этим вопросам. В сущности, множество сведений в «Истории четвероногих» Топсела заимствовано у Джанкетбери, но Топсел не изволил ссылаться на него. Профессиональная зависть – ничего больше.
Попугай замолчал, полез под крыло, достал миниатюрную золотую табакерку, взял понюшку и отчаянно чихнул в испачканный платок.
– Говорила я вам, что вы простудитесь без плаща! – сердито вскрикнула Дульчибелла. – Где ваш здравый смысл?
Попугай, как будто не слыша ее, продолжал:
– Однако через несколько лет Ха-Ха вдруг заметил, что спрос на него, если так можно выразиться, падает. К нему уже не шли за рогом единорога и за сосудом с пеплом феникса, отвращающим молнии. А причина, как он скоро понял, заключалась в том, что люди перестали в них верить.
Попугай умолк и устремил на детей суровый взгляд.
– Не понимаю. – Саймон нахмурился. – Раз звери мифические, значит, их и так нет.
– Глупый ты мальчик, – возразил Попугай. – Они существовали, когда в них верили.
– Не понимаю, как можно существовать только оттого, что в тебя верят, – заупрямился Саймон.
– Не ты один не понимаешь, таких много, – возразил Попугай. – Смотри сам: когда-то никто не верил в паровозы и пароходы, верно? Вот их и не было. Потом масса народу поверила в паровозы и пароходы и… трах-тара-рах…
– Гром! – завопила Дульчибелла.
– И тогда развелось столько паровозов и пароходов, что шагу ступить некуда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51