После чего на лестнице, ведущей к моей квартире, раздался такой топот, словно в дом ворвалась обутая в сапоги с подковами русская армия в полном составе. И наконец хлопнула входная дверь со стуком, превосходящим все предшествующие стуки. Гостья подпрыгнула на диване и чуть не выронила стакан с напитком.
— По мнению Саймона, — мягко объяснил я, — двери изобретены, чтобы мешать людям заниматься делом.
Он ворвался в гостиную с вулканическим блеском в глазах и смял в рукопожатии кисть южноамериканской леди. Излучая очарование, минут десять смеялся и разговаривал с нами, прихлебывая холодное пиво.
— Ну, — Саймон поглядел на часы, — боюсь, я должен уйти, у меня там группа добровольных помощников, которых надо муштровать. Извините, больше не могу задерживаться, надеюсь, еще увидимся. Отлично. Превосходно.
Он еще раз сжал в тисках нежную руку дамы и скрылся. Откинувшись на спинку дивана, она слушала удаляющийся грохот, подобный шуму отступающей армии.
— Как, ты сказал, его зовут? — спросила гостья.
— Саймон, Саймон Хикс.
— Ему больше подходит имя Ураган Хикс, — твердо произнесла она.
С тех пор мы его так и зовем.
Нет слов описать, с каким энтузиазмом Саймон взялся за свою новую работу. Вибрируя точно арфа, он в два счета реорганизовал нашу систему опеки животных, и если раньше она приносила желанные, но очень скромные пожертвования, то теперь суммы заметно возросли, и наши животные, как говорится, выстроились в очередь на «усыновление». Вот как действует эта система: вы «усыновляете» какого-то зверя, вносите деньги на его пропитание, и на клетке или ограде загона появляется табличка с вашим именем. Весьма удобно для озабоченных родителей или крестных, кои накануне дней рождения или Рождества носятся по магазинам в поисках оригинальных подарков: нужно всего лишь «усыновить» какого-нибудь обитателя нашего зоопарка от имени дитяти или крестника. Разумеется, у нас действует скользящая шкала, взнос на лягушку намного меньше взноса на гориллу, и хотя эти деньги ни в коей мере не покрывают наши расходы на годовое содержание животных, польза от них немалая. Заодно родители и дети проникаются сознанием, что помогают нам в нашей работе, и не без гордости заходят навестить «своего» зверя.
Когда я учредил в Америке родственную организацию, мы назвали ее SAFE (Save Animals From Extinction — Спасите Животных От Вымирания), но американцам показалось, что эта аббревиатура слишком похожа на название какого-то лекарства, и пришлось избрать более пышное наименование — Международный трест охраны диких животных. Однако Саймона ничуть не смущало название SAFE, он тотчас запатентовал его и придумал новый способ для людей, желающих вносить пожертвования в нашу копилку. Заказал в типографии карточки с названием каждого вида и снабдил ими ящики с надписями: «Ветеринарное обслуживание», «Содержание», «Возвращение в природную среду» и тому подобное. Посетители зоопарка могли положить в ящик монету или ассигнацию, выбирая ту сторону нашей деятельности, которая их больше интересовала, зная, что деньги будут истрачены именно на эти цели.
Наряду со всеми этими делами Саймон решил, что должен пройти курс обучения вместе с нашими заморскими студентами, и стал прилежно ухаживать за обитателями всех секций зоопарка. По мере того как Саймон расширял круг своих познаний, он начал исполнять роль экскурсовода, рассказывая посетителям о нашей работе и о биологических особенностях каждого животного. Предельно простодушный человек, он, что называется, клюет на голый крючок. Послушав однажды (без его ведома), как он просвещает группу членов Треста, я зазвал его в свой кабинет и сказал:
— Саймон, мне нужно с тобой серьезно поговорить.
— Да, а что? — тревожно осведомился он.
— Я по поводу лекций, которые ты читаешь членам Треста. На днях мне случилось тебя послушать.
— Нет, правда, неужели слушал, Господи?
— Правда, — серьезно продолжал я. — И хотя в целом лекция была на должном уровне, мне кажется, тебе не стоило преподносить этим беднягам заведомую «липу».
— «Липу»? — через силу вымолвил он.
— Ну, может, не заведомую «липу», — уступил я. — Может быть, ты и впрямь считаешь, что ирбис обитает в Сахаре.
Он уставился на меня, потом вдруг сообразил, что я его разыгрываю.
— Умоляю, — сказал он, — ради Бога, не делай больше таких вещей. У меня чуть сердце не оборвалось.
Как раз в это время у Саймона возникли осложнения с нашими орангутанами. Огромный самец Гамбар с острова Суматра чрезвычайно ревниво охранял свою территорию и свою супругу Гину. И надо же было ему вбить себе в голову, что Саймон (чья шевелюра цветом весьма похожа на шерсть орангутана)
— соперник, домогающийся расположения Гины. Завидев Саймона, Гамбар хватался за перекладину и раскачивался на ней, колотя висящую на цепи шину от грузовика, а завершал грозную демонстрацию силы тем, что сгребал в охапку Гину и яростно совокуплялся с ней, чем приводил Саймона в великое смущение. Дошло до того, что Саймон, когда водил по зоопарку членов Треста, отказывался подходить близко к клетке орангутанов.
— Ой, глядите — орангутан! — кричали гости, издали приметив Гамбара.
— Да-да, отлично, — лихорадочно выпаливал Саймон. — Но сперва я должен показать вам наших лемуров.
Саймон сообщил мне, что во время совокупления с Гамбаром Гина смотрела на него с такой укоризной, что у него сердце сжималось.
— Это ужасно, — говорил он. — Как будто она обвиняет меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59