— Я беспокоюсь.
— Что тебя беспокоит?
— Боюсь, что забуду текст, — ответил один из самых знаменитых актеров Голливуда.
— Забудешь текст? Какой текст? Тебе всего-то надо объявить комплекс открытым и пожелать гориллам большого счастья, — постарался я успокоить Дэвида, подливая еще шампанского.
— Нет, ты не понимаешь, — жалобно возразил он. — Я приготовил речь. И теперь страшно боюсь забыть слова.
— Сколько раз ты снимался?
— Не знаю… картин пятьдесят, наверно. А при чем тут это?
— Если ты снялся в полусотне картин, — подчеркнул я, — то уж наверно у тебя хватит опыта, чтобы не сбиться, произнося речь по случаю открытия какой-то обители горилл!
— Но это совсем другое дело, — возразил Дэвид. — Когда снимаешься в кино, можешь, если ошибешься, сделать другой дубль. Тогда как дважды открывать Дом горилл невозможно, верно? Это выглядело бы так непрофессионально! С помощью дополнительных порций шампанского я заставил его облачиться в приготовленный костюм — чрезвычайно элегантный фрак и брюки жемчужно-серого цвета, в каких щеголяли в прошлом веке аристократические любители азартных игр на колесных пароходах на Миссисипи. Заверив Дэвида, что он выглядит великолепно (это была чистая правда) и не забудет текст, я проводил великого Нивена к новому комплексу для горилл, где он без запинки произнес полную юмора очаровательнейшую речь. Когда же после завершения ритуала я отвел Дэвида обратно в усадьбу и налил ему стаканчик, то увидел, что у него дрожат руки. И это, говорил я себе, человек, заслуженно получивший «Оскара», известный тем, что в любых ситуациях ему не изменяют хладнокровие и обаяние.
К началу семидесятых годов мы достигли уже наилучших успехов в размножении редких животных, и перечень наших питомцев заметно вырос, главным образом за счет особей, привезенных из моих экспедиций, но также благодаря закупке животных в других зоопарках или у частных торговцев. Я был убежден, что хорошая обитель в Джерсийском зоопарке, где животные могли благополучно жить и размножаться, куда предпочтительнее жалкого прозябания в зоомагазинах или маленьких зверинцах. (Теперь, разумеется, мы и большинство других достойных уважения зоопарков обмениваемся или предоставляем на время друг другу редких особей, и деньги в этих делах не участвуют.) По-прежнему мы страдали от хронического заболевания — «карманной чахотки», однако продолжали совершенствовать свое предприятие и пользовались солидной репутацией, так что люди, непричастные напрямую к делам зоопарков, начинали понимать наши мотивы и не только приветствовать наши достижения, но и вносить свою щедрую лепту.
Как раз в это время, собираясь удалиться в мой маленький домик на юге Франции, чтобы заработать на жизнь написанием новой книги, я услышал, что остров Джерси намеревается почтить своим посещением принцесса Анна. Подчиняясь настояниям моих сотрудников, я позвонил в ответственные за организацию визита инстанции и спросил — как бы на всякий случай, — не предусмотрено ли в программе посещение Поместья Огр и осмотр зоопарка. Дескать, меня это интересует только потому, что я собираюсь уехать во Францию, но, конечно, отложу отъезд, если Ее Королевское Высочество намерена осчастливить нас своим присутствием. Инстанции были шокированы. Показать принцессе зоопарк? Ни в коем случае! У нее и без того слишком насыщенное расписание. К тому же для принцессы намечены куда более интересные объекты, например новые очистные сооружения (кажется, мне назвали именно этот объект). Несколько обиженный тем, что очистные сооружения сочли более интересными, чем наш зоопарк, я передал содержание разговора нашему совету. Его члены сказали, что это нелепо, и потребовали, чтобы я снова позвонил в инстанции. Что я и сделал, говоря, что мне желательно получить точный ответ, поскольку я уезжаю во Францию и останусь там до тех пор, пока не закончу книгу. Мне подтвердили, что канализация занимает принцессу больше, чем спасение каких-то там неведомых видов фауны. И я отправился во Францию.
Только я принялся за вторую главу, как мне срочно позвонили с Джерси. Принцесса желает посетить зоопарк. Не могу ли я приехать? Нет, ответил я, никак не могу. Мне было сказано, что зоопарк ее не интересует. Я прибыл во Францию и намерен оставаться здесь, зарабатывая на хлеб с маслом. Разумеется, на самом деле я был готов вернуться, но мое самолюбие было задето — пусть организаторы визита помучаются… Последовали новые звонки. Шантаж, посулы, лесть, умасливание никак не действовали на меня. В конце концов, когда начало казаться, что дело обернется коллективным самоубийством, я ответил, что согласен приехать. Далеко на юге Франции до меня донесся вздох облегчения с острова Джерси.
Мне никогда еще не доводилось принимать подобные визиты. Единственное мое общение с правящей династией носило весьма косвенный характер, когда я в юности, стоя в многотысячной толпе в Лондоне, размахивал маленьким бумажным «Юнион Джеком». Я совершенно не представлял себе всю сложность такого мероприятия; детективы тщательно проверяли все уголки и закоулки (я предложил им обыскать горилл, но они отказались), другие деятели засекали секундомерами, сколько времени уйдет на каждый отрезок экскурсии. На то, чтобы показать принцессе семьсот животных, разбросанных на площади немногим меньше ста тысяч квадратных метров, и рассказать о работе Треста, мне выделили двадцать пять минут. Оберегая свое душевное равновесие, я не стал спрашивать, сколько времени отведено на посещение новых очистных сооружений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59