— думали тогда советские люди. — Останутся ли они с нами? Повернутся ли спиной к фронту или станут к нему лицом, лицом к своему отечеству, оккупированному нацистами?“
Ответ был один: чехословацкие воины останутся с нами! Они не пойдут за андерсовцами.
Бывая в Бузулуке не только по своим делам, но и выполняя поручения Оренбургского областного исполнительного комитета депутатов трудящихся по вопросам, связанным с формированием польской армии, а затем и чехословацкого батальона, я встречался с офицером связи этого батальона, советским капитаном Соколовым, который и познакомил меня с полковником Людвиком Свободой.
Стройный, моложавый, с посеребрёнными волосами и по-военному подтянутый, он неплохо разговаривал по-русски. Это был не затянутый в мундир сухой служака, а человек большой культуры, скромности и простоты.
Людвик Свобода побывал в России ещё в первую империалистическую войну. В 1915 году он был призван в австро-венгерскую армию и направлен на русский фронт. Там, возглавив группу чешских патриотов, перешёл линию фронта и в 1916 году вступил в Чехословацкий легион, чтобы с оружием в руках бороться против немецкого и австро-венгерского империализма, за создание самостоятельного чехословацкого государства. Лишь в 1920 году после долгих мытарств в чине капитана Свободе удалось вернуться на родину. Там он сначала работал в сельском хозяйстве отца, а потом опять стал в строй.
В начале сороковых годов Людвик Свобода был преподавателем военной академии.
Приближалась вторая мировая война. Потакая захватническим планам Гитлера, англо-французские «союзники» Чехословакии отдали маленькую страну на разграбление немецким фашистам. Но отважные чешские и словацкие патриоты не смирились, не склонили головы перед захватчиками. Людвик Свобода принимал активное участие в организации сопротивления фашистам в Восточной Моравии, а потом уехал в Польшу и приступил к формированию чехословацкой воинской части.
Когда фашистские танки появились на дорогах этой преданной собственными правителями страны, Свобода вместе со своей частью перешёл советскую границу.
Начались «срочные», «неотложные», «немедленные» вызовы в Лондон, где в то время находилось эмигрантское правительство Чехословакии. За ними последовали заманчивые обещания всяческих привилегий и благ, иногда переходившие в неприкрытые угрозы. Людвик Свобода выстоял, не поддался, не изменил своему народу, изнывавшему под игом немецко-фашистских поработителей. А как только началась Великая Отечественная война, он сразу же обратился к Советскому правительству с просьбой о разрешении создать на территории СССР чехословацкую воинскую часть.
Вскоре это разрешение было получено.
И вот Бузулук. Батальон почти сформирован. Есть уже все необходимое для боя и жизни.
Почему же так грустен, так задумчив его командир?
— Не удивляйтесь моему настроению, пройдёт, — невесело улыбнулся полковник. — У многих наших товарищей оно такое же. Наши семьи остались в Чехословакии. Там и моя жена с двумя детьми. Кто знает, что с ними?..
Позднее стало известно, что волнения были не напрасными. Гитлеровские ищейки действительно охотились за семьёй Людвика Свободы, даже назначили награду тому, кто её выдаст.
Но предателя не нашлось.
К сожалению, старший сын полковника Мирек Свобода не смог избежать страшной участи, которую уготовили фашисты всем порабощённым народам. В ноябре 1941 года Мирека вместе с несколькими другими участниками подпольной организации Сопротивления выследило гестапо. После нечеловеческих истязаний он был отправлен в лагерь смерти Маутхаузен. Там патриот и погиб от какого-то укола, который сделал ему немецкий врач-изувер.
Жена и дочь Людвика Свободы дождались светлого часа нашей общей «обеды.
Командир чехословацкой части был энергичен, занят с утра до позднего вечера. Зачастую работал и ночи напролёт: в Бузулук ежедневно прибывали добровольцы, всех надо было встретить, одеть, обуть, разместить, с каждым поговорить. По указанию нашего правительства мы старались оказывать чехословацкому батальону всемерную помощь и поддержку, но не всегда могли заранее предусмотреть все, в чем нуждались в то трудное время наши боевые братья. А сами они, и в первую очередь их командир, не считали для себя возможным напомнить даже о самом необходимом.
Я уже знал, что полковник не курит, но однажды был очень удивлён тем, что за весь день не встретил в его батальоне ни одного человека с папиросой.
Поневоле вырвалось:
— Неужели вы принимаете только некурящих?
Командир ответил на этот раз без обычной улыбки:
— Нет, почему же? Курящих много. Но вот уже несколько дней, как у нас кончился табак…
— Нужно было сразу же проинформировать офицера связи Соколова. Уверяю вас, что в облисполкоме об этом не знают, — сказал я.
— А зачем? Советским солдатам на фронте табак нужнее. Мы пока в тылу, можем и потерпеть. К тому же, — на лице полковника появилась улыбка, — общеизвестно, что курение приносит вред. Вот и пользуемся случаем — поправляем здоровье…
Упущение офицера связи было исправлено в тот же день, и к «табачной проблеме» не приходилось возвращаться ни разу. Взаимодействие и дружба между нами не нарушались.
А в мае 1942 года Людвик Свобода пригласил меня в батальон на вечер.
— Будет интересно, — предупредил он, не желая вдаваться в подробности, — не пожалеете.
И вот вечером в местном кинотеатре состоялось общее собрание солдат и офицеров чехословацкого батальона. Перед ними встреченный горячими аплодисментами выступил выдающийся деятель Коминтерна, генеральный секретарь Коммунистической партии Чехословакии Клемент Готвальд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99