МОИ ВСТРЕЧИ Судьба подарила мне непростую жизнь. Было в ней и хорошее, и плохое. Вероятно, если бы были весы, взвешивающие человеческие судьбы, трудно сказать, какая чаша перетянула бы в моём случае. Тем не менее — это моя жизнь. Я её люблю, я ею доволен и не хотел бы по блату получить более благополучную и спокойную.Пожалуй, главное, что я ценю в своей жизни, — великое богатство общений и дружбы с интересными людьми моего времени, с которыми меня свела судьба.Я прекрасно понимаю, что рассказать на страницах книги обо всех, с кем я дружил, с кем работал, невозможно. Я и не стремлюсь объять необъятное. Тем не менее я хочу рассказать о некоторых из своих друзей, чьей дружбой горжусь и всегда вспоминаю их с теплом и признательностью. ГАРКАВИ Михаил Наумович Гаркави в 50-х — 60-х годах считался одним из ведущих конферансье в Союзе. Он был остроумным и находчивым, то есть обладал именно теми качествами, без которых прежде не мог работать на сцене конферансье.Сейчас профессия конферансье, на мой взгляд, деградировала. Любой человек, не будучи остроумным и находчивым, но имея хорошо написанный автором текст, может спокойно работать в качестве конферансье. Что, кстати, многие на эстраде и делают.Михаил Гаркави был конферансье, что называется от Бога. Помню, как-то в Центральном доме работников искусств в Москве он проводил бои со зрителями. Люди задавали всевозможные провокационные вопросы, заранее ими подготовленные, а Гаркави экспромтом мгновенно отвечал. В девяноста процентах это были остроумные ответы, и зрители признавали своё поражение. К такому по бумаге не подготовишься.Профессия конферансье на эстраде когда-то была самой сложной и нужной. Однако не престижной. Гаркави до конца своей жизни, будучи одним из лучших конферансье страны, не удостоился чести получить от государства хоть какое-то почётное звание. Это говорит лишний раз о порочности системы, при которой громкие титулы отнюдь не связаны с талантом. Главным считается происхождение, национальность, благонадёжность, лояльность к партии, личные контакты, взятки, подхалимаж и так далее.Мне часто приходилось выступать в гала-концертах и встречаться с народными артистами СССР, которые по своему таланту не должны были быть даже рядовыми артистами.Не случайно в актёрской среде никто никогда не обращал внимания на звания. Для нас существовал гамбургский счёт. Расскажу для тех, кто не знает, что это означает.Раньше в цирках проводились соревнования по борьбе. Это было цирковое шоу. Это шоу ставил режиссёр. Он же решал, как завлечь публику на это представление. На репетициях решалось, кто кого победит, на какой минуте и при каком приёме. Зрители, например, влюблялись в борца Яна Цыгана, который был хорош собой, и болели за него. Он шёл без поражений, и вдруг борец Боровский его побеждает. Ян Цыган жаждет реванша. Зрители валом валят в цирк и т.д. А днём, на репетициях, режиссёр решает, кто победит и кто будет побеждён. Словом, все, как в театре.И лишь один раз в году в Германии, в Гамбурге, собирались при закрытых дверях все участники цирковых шоу и боролись честно, без режиссёров. Это были серьёзные соревнования, которые выясняли КТО есть КТО…Так вот, по нашему профессиональному счету Михаил Гаркави был ведущим конферансье, а многие народные артисты и лауреаты — пустое место.Он запомнился мне простым, добродушным, интересным человеком. В Одессе говорят, что хорошего человека должно быть много, то есть он должен быть крупным. Если судить по этому критерию о Гаркави, можно сказать, что он был замечательным человеком. Огромный, в полном смысле необъятный человек, Гаркави в то же время обладал необъяснимой лёгкостью. На сцену он всегда выбегал легко и ловко, словно не было его гигантского веса.У Михаила Наумовича была страсть к вранью, причём абсолютно бескорыстная. Он не преследовал никакой цели, а просто любил придумать историю, долго рассказывать и верить в это.Не помню по какому поводу я однажды вспомнил разведчика Зорге.Гаркави реагировал мгновенно:— Рихард Зорге? Это же мой самый близкий друг. Когда разоблачили шпиона, работавшего на ЦРУ, полковника Пеньковского, то Гаркави, оторвавшись от чтения газеты, сказал:— Пеньковский без меня не садился ужинать. В эту минуту он не задумывался, чем рисковал, если бы среди нас сидел какой-нибудь стукач. Заговори о футболе — он тут как тут.— Борис, я был в первой сборной Советского Союза центральным нападающим, — однажды признался он мне.Дело не в том, что я знал все фамилии игроков сборной Советского Союза, а видел фотографии Михаила Наумовича Гаркави в детстве, где он был таким толстым, что ему наверняка не удавалось играть даже во дворе.По его словам он был главным хирургом фронта в гражданскую войну. Михаил Гаркави действительно учился в медицинском институте и закончил два курса. Возможно и работал во время войны, но максимум как медбрат.Однажды у нас были совместные гастроли в Ленинграде. Тогда я ещё не знал о его страсти к выдумыванию всевозможных историй, и он меня как новичка подцепил и начал рассказывать свои фронтовые похождения. Одну из баек я воспроизвожу.« — Во время войны я, один высокий чин из политуправления Красной Армии генерал Шикин и группа артистов Московской эстрады на самолёте „Дуглас“ летим в осаждённый Ленинград вдохновить наших бойцов. Я — начальник группы, у меня пистолет парабеллум и в палке спрятан партийный билет.Дело в том, что Гитлер поклялся убить двух человек: Сталина и меня. Видно, я ему своими шутками, частушками сильно досадил.Летим. Все нормально. Вдруг меня подзывает лётчик и говорит, что над нами кружатся два «мессершмитта».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82