Думаем, до утра не доживет. Чуть приоткрыл веко. Вижу три фигуры в белых халатах и сестру, стоящие у меня в ногах, поодаль от кровати. Говорят обо мне. И это очень трогательно и успокаивает. Хоть кто-то интересуется мной в последние минуты моей жизни. Я ухожу, а они остаются. В этой больничной утробе. В палате смерти, куда только и знают, что вкатывать и выкатывать тела. Временами в коридоре слышатся вопли. Ночью сирены скорой помощи и полицейских машин. Рядом со мной мужчина весь в бинтах, одна только дырка для рта. Чернокожая медсестра проходит мимо моей кровати. Останавливается и смотрит на меня. Пытаюсь одобрительно улыбнуться. Она улыбается в ответ. Как мы сегодня себя чувствуем. Покачиваю головой. Она как всегда спросит, ел ли я что-нибудь, я как всегда ей снова отрицательно покачаю головой. Она скажет, это плохо. Тебе надо есть. Или тебя здесь не будет. На что у меня только и будет сил, поднять и опустить на простыню руки. И она пойдет дальше, покачивая головой. А потом минут двадцать после полуночи, которые я безошибочно определял по гудку газового завода на противоположном берегу речного канала, пришла чернокожая медсестра, остановилась у моей кровати и посмотрела на меня. И сказала, да, точно они говорят, ты не проживешь и дня. Плохо. Совсем плохо. Но я тебя вылечу.
Роза появляется из полумрака с подносом в руках, на котором расставлены тарелки и чайник. При свечах у нее вместо глаз огромные черные дыры. Элмер глухо постукивает хвостом о каменный пол. Раскладывает пиршество перед нами. Забирается в постель. Бекон уже остыл и покрылся белым жиром. От чашек с чаем поднимается пар. Роза намазывает масло на кусочек хлеба. Подхватывает вилкой одно из трех яиц на ее тарелке и отправляет в рот. За ним следует хлеб и глотки чая.
— Ты знаешь. Великолепно. Как в отеле. Я останавливалась в нем однажды. Как гостья Барона. Так ванная там была всего лишь в полуметре, в холле. Я искупалась семь раз. Подряд. Вышла оттуда настолько чистой, что с меня чуть кожа не слезла. Барон никогда не позволял вольностей со мной. Истинный джентльмен. Поэтому, я считаю, что Барон и с другими женщинами вряд ли что-либо себе позволял. Все что его интересует, так это музыка. Съешь это?
— Я не очень голоден.
— Тогда давай это сюда.
Роза вытерла тарелки и блюдца кусочком хлеба, собрав семена помидоров, застывший жир и кусочки бекона. Со смехом и урчанием, глотая последние кусочки. Живые звуки органа в перерывах между порывами ветра. В этом замке не соскучишься. Даже на рассвете. По залам разгуливают свиньи, змеи, бароны, ученые, попки на высоких каблуках. Может даже объявиться кто-нибудь по имени Борис. Готовый сыграть еще не написанную роль. И заторчать как в жопе. В заключительной постановке. А я в конечном счете буду вынужден оплатить счет, выставленный за эту оригинальную оперу.
— Мне нравится вечером слегка перекусить. Придает жизни определенный шик. А что это там такое? Неужели это признаки того, что может снять с нас покрывало?
— Это мое колено.
— Что ты говоришь!
— Да, да.
— Ну, тогда давай посмотрим на твое колено.
— Вот.
— О, вот это шрам! Откуда он?
— За мной как-то гонялся мой отец.
— Бедный парень. Да поможет тебе Бог. Гррр. А вот, где он спрятался! Что с тобой, почему ты не даешь его посмотреть? Будь спокоен, ученые, что проверяют действие дистиллята, целыми днями ходят по лаборатории, выставив эту штуку торчком. И на улице у всех так, но никто в них и камня не бросит. Они и не думают признаваться в своих грехах Богу. Такие здоровенные, что Всемогущий просто сошел бы с ума. Мне Франц говорил, что Вседержителя нет. А ты веришь в это?
— Да.
— Боже, эти типы во многом оказались правы, тут задумаешься. Как ты думаешь, а Бог есть?
— Да.
— Ага, ну, слава Богу, Рада слышать это. Этот Франц мог сказануть, что небеса — это зелень и по вторникам их можно есть. У него самый странный член, из всех которые я когда-то видела. Загибается вверх как банан. А у тебя довольно ровный. В городе есть один мужчина, такой застенчивый и элегантный и выражается культурно, так вот он стал за мной ухаживать. Я и не рассчитывала, что сразу понравлюсь ему. От его красоты можно в обморок упасть. А он принял приглашение скромно отужинать со мной в моей затопленной квартире. Я была так смущена, встретив его на пороге с парой сапог моего брата. Он был само очарование. Сел, даже не пожаловавшись, что еле втиснул ноги в сапоги, вокруг нас плескалась вода. Я подложила под диванчик камни. На всякий случай, чтобы быть готовой к любезностям, которые он вдруг захочет оказать. На двоих, мы умяли дюжину яиц и фунт бекона. Как и ты, он вел себя застенчиво. Я не разрешала выключить свет, так как его могло ударить током насмерть. А он все просил сделать ему темно. Ну, я в конце концов запулила корочкой хлеба в лампочку и мы погрузились в темноту. Ну, вот, сижу я на диване. Слышу, он бредет ко мне по воде. В это время по улице проезжает автомобиль и светит фарами. Я чуть в обморок не упала, когда увидела эту штуку у него, которая оказалась размером с нос корабля. Готовая к действию. Я ему говорю, только ради Бога, не вгоняй это в меня, я же кончусь. Слово, что воробей, выскочит, не поймаешь. Бедный джентльмен страшно обиделся. О, как он был хорош. С ним это очевидно случалось и прежде. Ему надо было подойти к тебе в темноте до того, как ты начнешь возражать. Я часто думала, приблизился бы он ко мне с этим вообще, знай я об этом. Я не против, если они толстые или длинные, но когда он такого размера, что может раскроить тебя пополам, то лучше уж принять обет безбрачия, чем умереть. Так вот, когда я рассказала об этом этим трем, то они мигом натянули белые халаты, похватали из ящиков инструменты и рванули из лаборатории так, как будто спешили на пожар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93