ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
И, конечно, он мог бы Петру помочь. Он мог бы облагородить эту модернизацию. Он мог бы сделать ее более мягкой, более гуманной. В принципе это было теоретически возможно. Люди были еще податливы, как воск. Они чуть что, хлопались в ноги и ели глазами любое начальство, а царя тем более. Если бы их немножко приласкать, то не исключено, что они и картошку бы съели с большим удовольствием. А так возникло ощущение, что картофель — это дьявольская похоть. Трудно себе это представить, но картошка вызвала целое революционное движение. Мы эту картошку есть не будем, и табак курить не будем, и кофе пить не будем, и бороды брить не будем, и в немецкое платье одеваться не будем. Когда я вижу несчастного Аслана Масхадова в папахе, с которой он не расстается даже ночью, я все время вспоминаю Петра, который лично брил бояр и переодевал их в немецкое платье.
Везде и повсюду одна и та же схема. Борьба с фундаментализмом совершается в одних и тех же формах под всеми широтами, на всех континентах.
Словом, Петр все-таки что-то построил и поставил. По крайней мере, Петербург будет очень долго стоять и навсегда останется оазисом Запада, плацдармом, захваченным у врага. Это была зона влияния западников. Таким и останется Петербург. Правда, потом над ним сильно поработают большевики, когда он станет Ленинградом.
Но все— таки это была прививка. В организме началась жуткая реакция. Температура, полиомиелит, черт знает что. Но прежней Русь уже стать не могла, потому что Просвещения она вкусила. На Руси уже никто не будет сидеть в тереме. Будут плясать на ассамблеях, будут надевать парики, будут душиться, будут румяниться, будут привозить с Запада разные шикарные штучки. Потом будут продавать эти штучки на Кузнецком мосту. Будут пить иноземные вина, будут ездить на воды. Будут тратить свои деньги в Ницце. Русских на французских, швейцарских и прочих курортах будет даже больше, чем местных жителей. Так или иначе, но мы снова войдем в Европу, правда, уже как гости. Но гости дорогие, с хорошими деньгами, которых ждут, которые довольно часто появляются и прекрасно говорят на иноземных наречиях. То есть использовать «западный изыск» Петр нас приучит.
Такой страшной ценой. Царевич Алексей пошел в уплату, и не только он один. Раскольники пошли в уплату. Все, кого повесили под Петербургом за то, что хотели сбежать, тоже пойдут в уплату. Все кости, которые там закопаны, пойдут в уплату. Поэтому возникает вопрос о цене. По сути дела, цена этого нового мира уплачивалась такой монетой и в такой форме, что поистине начинаешь думать, что модернизация имеет в себе черты, схожие и с фашизацией, но это как бы разные направления. Там, — у фашистов, — цена платится за то, чтобы вернуться назад и никогда больше не идти вперед. Здесь же цена платится за то, чтобы уйти вперед. Перед вами коридор, и там у вас — две кассы. Одна касса — впереди, вторая касса — сзади. И вы не пройдете ни вперед, ни назад, не заплатив за билет. И есть выбор: или вы будете платить там, или вы будете платить здесь. Но какую-то цену платить нужно.
Та цена, которая была уплачена при Петре за то, что сорвали железный занавес, была настолько высока, что я могла бы ее сравнить с некоторыми гитлеровскими эксцессами. Конечно, у Петра не было никаких эсэсовцев. У него были преображенцы. Преображенцы были ребята очень шустрые, очень активные. И дальше так и будет, правда, дальше это смягчится. Картошку есть научатся, табак курить станут, сегодня без сигареты никого не найдешь. Пить научатся тоже. В Европу тоже научатся ездить, пока не упадет новый железный занавес. Книжки по фортификации будут читать, корабли будут плавать. Помните, как у Ахматовой: «Создан Рим, плывут стада флотилий, и победу славословит лесть». Есть цена, и есть как бы бессмертная душа. Я думаю, что Петр загубил свою бессмертную душу. Я думаю, что он об этом не пожалел. Как говорил Христос, что тот, кто хочет душу свою спасти, тот ее погубит, а кто полагает свою душу за меня, тот ее спасет. Цена за модернизацию — это была еще ко всему прочему и бессмертная душа Петра. Нужно было погубить свою душу, и он ее погубил. Это, если хотите, высшая стадия героизма. Можно себе представить, как там, на небесах, ему пришлось за это отвечать. Там не знают слова «модернизация», там отвечают за грех. А грехов у него было очень много, по колено, по грудь, по горло. Непростительных, абсолютно бесчеловечных поступков.
Русь стала Россией, и худо-бедно она прошла эту модернизацию, хотя и через пень-колоду. И вдруг Петр умирает; некому погубить его дело, но некому и продолжить. Здесь начинается чистый анекдот. По очереди на престол садятся Екатерина Первая, которая, конечно, править не может, потом внук, Петр Второй, который тоже править не может и правит совсем недолго. Далее кончаются все ресурсы и возникает классический вопрос, тот самый: «Господи, кто будет нами править?»
И здесь идет следующая модернизация. Вы чувствуете, как сжимаются сроки между очередными модернизациями? Модернизация в буквальном смысле слова находит на модернизацию. Модернизация модернизации наступает на пятки. Времени мало, мы очень отстали. Необходимость модернизации подгоняет все время, она за спиной. Мы чувствуем ее дыхание, и власть это чувствует тоже. Любая чуткая власть видит Европу и видит, что лежит по эту сторону плетня.
На что похожа Россия? 1730 год. Либеральное аристократическое сословие, интеллектуалы (я бы сказала, даже интеллигенты, если бы они были разночинцами, но они разночинцами не были) ищут монарха подальше. Находят Анну Иоанновну, дочь старшего брата Петра Иоанна, который не царствовал, который умер очень рано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Везде и повсюду одна и та же схема. Борьба с фундаментализмом совершается в одних и тех же формах под всеми широтами, на всех континентах.
Словом, Петр все-таки что-то построил и поставил. По крайней мере, Петербург будет очень долго стоять и навсегда останется оазисом Запада, плацдармом, захваченным у врага. Это была зона влияния западников. Таким и останется Петербург. Правда, потом над ним сильно поработают большевики, когда он станет Ленинградом.
Но все— таки это была прививка. В организме началась жуткая реакция. Температура, полиомиелит, черт знает что. Но прежней Русь уже стать не могла, потому что Просвещения она вкусила. На Руси уже никто не будет сидеть в тереме. Будут плясать на ассамблеях, будут надевать парики, будут душиться, будут румяниться, будут привозить с Запада разные шикарные штучки. Потом будут продавать эти штучки на Кузнецком мосту. Будут пить иноземные вина, будут ездить на воды. Будут тратить свои деньги в Ницце. Русских на французских, швейцарских и прочих курортах будет даже больше, чем местных жителей. Так или иначе, но мы снова войдем в Европу, правда, уже как гости. Но гости дорогие, с хорошими деньгами, которых ждут, которые довольно часто появляются и прекрасно говорят на иноземных наречиях. То есть использовать «западный изыск» Петр нас приучит.
Такой страшной ценой. Царевич Алексей пошел в уплату, и не только он один. Раскольники пошли в уплату. Все, кого повесили под Петербургом за то, что хотели сбежать, тоже пойдут в уплату. Все кости, которые там закопаны, пойдут в уплату. Поэтому возникает вопрос о цене. По сути дела, цена этого нового мира уплачивалась такой монетой и в такой форме, что поистине начинаешь думать, что модернизация имеет в себе черты, схожие и с фашизацией, но это как бы разные направления. Там, — у фашистов, — цена платится за то, чтобы вернуться назад и никогда больше не идти вперед. Здесь же цена платится за то, чтобы уйти вперед. Перед вами коридор, и там у вас — две кассы. Одна касса — впереди, вторая касса — сзади. И вы не пройдете ни вперед, ни назад, не заплатив за билет. И есть выбор: или вы будете платить там, или вы будете платить здесь. Но какую-то цену платить нужно.
Та цена, которая была уплачена при Петре за то, что сорвали железный занавес, была настолько высока, что я могла бы ее сравнить с некоторыми гитлеровскими эксцессами. Конечно, у Петра не было никаких эсэсовцев. У него были преображенцы. Преображенцы были ребята очень шустрые, очень активные. И дальше так и будет, правда, дальше это смягчится. Картошку есть научатся, табак курить станут, сегодня без сигареты никого не найдешь. Пить научатся тоже. В Европу тоже научатся ездить, пока не упадет новый железный занавес. Книжки по фортификации будут читать, корабли будут плавать. Помните, как у Ахматовой: «Создан Рим, плывут стада флотилий, и победу славословит лесть». Есть цена, и есть как бы бессмертная душа. Я думаю, что Петр загубил свою бессмертную душу. Я думаю, что он об этом не пожалел. Как говорил Христос, что тот, кто хочет душу свою спасти, тот ее погубит, а кто полагает свою душу за меня, тот ее спасет. Цена за модернизацию — это была еще ко всему прочему и бессмертная душа Петра. Нужно было погубить свою душу, и он ее погубил. Это, если хотите, высшая стадия героизма. Можно себе представить, как там, на небесах, ему пришлось за это отвечать. Там не знают слова «модернизация», там отвечают за грех. А грехов у него было очень много, по колено, по грудь, по горло. Непростительных, абсолютно бесчеловечных поступков.
Русь стала Россией, и худо-бедно она прошла эту модернизацию, хотя и через пень-колоду. И вдруг Петр умирает; некому погубить его дело, но некому и продолжить. Здесь начинается чистый анекдот. По очереди на престол садятся Екатерина Первая, которая, конечно, править не может, потом внук, Петр Второй, который тоже править не может и правит совсем недолго. Далее кончаются все ресурсы и возникает классический вопрос, тот самый: «Господи, кто будет нами править?»
И здесь идет следующая модернизация. Вы чувствуете, как сжимаются сроки между очередными модернизациями? Модернизация в буквальном смысле слова находит на модернизацию. Модернизация модернизации наступает на пятки. Времени мало, мы очень отстали. Необходимость модернизации подгоняет все время, она за спиной. Мы чувствуем ее дыхание, и власть это чувствует тоже. Любая чуткая власть видит Европу и видит, что лежит по эту сторону плетня.
На что похожа Россия? 1730 год. Либеральное аристократическое сословие, интеллектуалы (я бы сказала, даже интеллигенты, если бы они были разночинцами, но они разночинцами не были) ищут монарха подальше. Находят Анну Иоанновну, дочь старшего брата Петра Иоанна, который не царствовал, который умер очень рано.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102