А потом Вениамин пошел ра-ботать в "Расцвет-банк", появились деньги. Сырокопченую колба-су, которую прежде давали в заказах два раза в год - к празд-никам, можно было есть хоть каждый день. И не только колбасу. В доме появились дорогие вещи, о которых она прежде и не меч-тала, красивые, модные... За границу можно было поехать на от-дых. А жизнь почему-то не становилась лучше. И разговоров о деньгах, ругани, обид стало намного больше. Вениамин сильно изменился, даже голос у него стал другим - жестким, грубым. Вчера она вспомнила прежнюю жизнь, так ясно вспомнила, что не-выносимо захотелось увидеть его, услышать его голос - тот, прежний. И, как оглашенная, принялась тарабанить в дверь, что-бы ее выпустили, отвезли в Москву. Никаких денег ей не нужно было!
Мельник говорил с ней, как с настоящей шлюхой. Ударил, пригрозил, что будет еще хуже. И стало ясно - что-то случи-лось. Или Вениамин специально послал ее сюда, а сам теперь за-бавляется с какой-нибудь молоденькой дурой в их спальне, или его... уже нет. И поэтому Мельник решил поиздеваться над без-защитной женщиной.
Боль, страх и ярость заполнили душу женщины. И чтобы из-бавиться от боли, от страха, от ярости, ей нужны были деньги, много денег. А их могут дать только за документы, которые Нас-тя спрятала на даче Троицкого. Пока Настя и ее приятели запер-ты в подвале, об этом знает только она, Валентина!
"Восьмерка" стремительно мчалась по вечернему, мокрому шоссе к Москве.
- Ну чё ты, шеф? Давай, гони, на хрен!- злобно прошипел Лупарь, повернувшись к водителю "Волги".
Он возвращался на дачу из больницы. Мельник остался в ре-анимации, живучий, падла, может и выкарабкается. Участковый поехал к себе, составлять протокол о случившемся. Предупредил, чтобы колючая проволока на заборе была немедленно обесточена, она завтра приедет, проверит. Хрен с ним, пусть приезжает, завтра на даче уже не будет баб. Дураку понятно, для чего Крет с лопатой мотался в лес. А электричество... Откуда оно взялось
- вообще непонятно. Вроде как не было, а может и было, да ник-то на это внимания не обращал?
- Куда гони?- недовольно сказал водитель.- Ты что сказал? Асфальт до самого конца. Все, кончился асфальт. Значит, прие-хали, я не собираюсь до утра буксовать в грязи.
Лупарь "поймал" машину на улице райцентра. За двести ты-сяч водитель согласился подбросить его до Рузвинок. Правда, пришлось сказать, что везде асфальт, дорога хорошая. Деньги были уплачены сразу, но теперь водитель заартачился, начал права качать. Причиной тому был его дружок, сидящий на заднем сидении, здоровый мужик, размером со шкаф. Понятное дело, в одиночку кто же поедет в дальнее село? Лупарю очень хотелось разбить наглую морду водителя-лоха, но тогда ему точно приш-лось бы последние три километра пёхом переть по грязи.
- Давай, шеф, тут чуток осталось. Нормальная дорога, все по ней ездят, никто не застрял.
- Для тебя, может, и нормальная, а для меня нет. Или вы-лезай, или...
Лупарь с такой выразительностью посмотрел на водителя, что в другой ситуации тот бы и до места довез, и деньги вер-нул. Но в это время "шкаф" с заднего сидения протянул руку, положил тяжелую ладонь на плечо Лупаря.
- Договаривались, что везде асфальт,- сказал он.
- Да вы чё, мужики?! Я ж вам нормальные бабки дал, сра-зу!- возмутился Лупарь.
- Еще полтинник, и поедем,- сказал водитель.- А не хочешь
- на своих двоих добирайся, я не обижусь.
Совсем обнаглели лохи! Лупарь матюгнулся, достал из кар-мана смятую пятидесятитысячную купюру, сунул водителю.
- Поехали.
У ворот дачи он выскочил из машины, так саданул ногой по дверце, что на ней вмятина осталась и, не слушая возмущенные вопли водителя, побежал во двор. Но калитку предусмотрительно запер на замок. Были б на месте Мельник и Крет, по-другому по-говорил бы с лохами, но Мельник в реанимации, а Лупарь, навер-няка, занимается с двумя бабами. Пусть живут лохи!
Больше всего Лупаря интересовало, позвонил Крет Кондре или нет? Оно, конечно, надо сообщить начальству, что Мельник в больничку загремел, но с другой стороны - приедут деловые, весь кайф обломают. А так - две телки, и их двое, полночи бал-деть можно. Крет не иначе уже посинел от трахтенберга.
Дверь была открыта, на веранде - никого, а в кухне горел свет. И шкаф был отодвинут в сторону, не скрывал дверь. Ну точно, Крет в подвале, паскуда! Как залез туда с двумя телка-ми, так и не вылезал! Лупарь стукнул ногой в дверь.
- Эй, Крет, ты там? Открывай, падла!
В подвале послышались какие-то шорохи и - тишина.
- Крет! Это я, Лупарь! Чё, оторваться не можешь?- он еще раз со злостью саданул ботинком в дверь.
- Открой сам, нам тут слишком хорошо, чтобы прекра-щать...- послышался наконец слабый женский голос.
Лупарь узнал его - рыжая! Похоже, пьяная в дымину, не иначе, как тощий мудак напоил обеих телок и теперь тащится на все сто. Он представил себе голой рыжую девчонку с зелеными глазами и прямо-таки возненавидел Крета. Трясущимися пальцами достал из кармана связку ключей. Это были не его ключи - в больничке отдали то, что было в карманах Мельника. Деньги, пачку сигарет, зажигалку и эту вот связку.
Распахнув дверь, Лупарь ринулся вперед, надеясь увидеть зрелище похлеще того, что было на втором этаже, когда он при-шел сказать Мельнику про участкового. Но не увидел вообще ни-чего, потому что свет померк в глазах.
- Связали? Ну пошли отсюда, а то еще какое-нибудь дерьмо приключится,ворчливо сказал Борисенко. Внимательно посмотрел на Настю и добавил.- Вдруг тебе расхотелось посвящать посто-ронних в тайну Олежкиных документов, сама решила смыться?
Настя обняла Чекмарева, прижалась к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118