..
На кухне отец с Леной пили чай, скорее, делали вид, а на самом деле ждали его.
- Ну что? - спросил отец. - Как съездил?
- Нормально, - мрачно сказал Воронин, садясь за стол.Должность предложили офигенную - глава частного банка госструктуры.
- Это выгодно?
- Пап, ты сколько получаешь, три тысячи в месяц? Так вот, тупой, но исполнительный руководитель банка получает столько в день. А умный, как минимум, утроит эту сумму.
- Соглашайся, Сережа! - сказала Лена, мигом забыв о своей обиде. Это же серьезно и надежно. Госструктура!
- Да, конечно... Но это значит - идти под бывшего секретаря МГК партии. Следовать его указаниям. А у меня свое дело, не менее прибыльное и - свое!
- Иди, - сказал отец. - Тебе это нужно сейчас. Скоро они будут править страной, а не эти дохлые демократы. И ты будешь на коне. Честно сказать, все это не нравится мне, но... Иди.
- Куда, пап?
- Сам знаешь, сын. Мы тут с Леной говорили... Я ей объяснял, что крах СССР - одна из самых страшных трагедий человечества. Может быть, самая страшная. Потому что принцип социализма - от каждого по способностям, каждому по труду - прекрасен. Но не действовал он у нас, в стране развитого социализма, потому и социализма никакого не было. А уж принцип коммунизма от каждого по способностям, каждому по потребностям и вовсе кажется фантазией. А ведь прекрасные принципы, но не для человека. Церковь веками загоняла людей в лоно послушания, загубила миллионы душ - не загнала. Мы угробили миллионы душ, строя светлое будущее - не построили. И это страшно, сын. Не хочет человек быть Человеком, хочет красиво жить, и ради этого готов нарушать все заповеди, церковные, советские - неважно.
- Да, - подтвердила Лена. - Я тоже так думаю.
- Философы вы мои! - сказал Воронин. - Думать надо о другом - не следует загонять человека в какие-то рамки. Он сам знает, что ему нужно, вот и все. Хочет порнографии - дайте ему, но на определенных условиях. Хочет совращать малолеток - посадите, но докажите в суде, что совращал.
- А я и говорил, что крах СССР - это самый страшный удар по человеку, - сказал Владимир Иванович. - По сущности его. Ну ладно, все у вас нормально, я, пожалуй, пойду.
- Погоди, пап, - сказал Воронин. Он сбегал в комнату, принес две пачки купюр по десять тысяч каждая. - Ты у меня слишком принципиальный отец, но вот, что я скажу. Десять тысяч - на ремонт твоей "Волги". Чтобы мать мог отвезти на рынок, и вообще, негоже профессору бегать, ловить такси. А ещё десять - отдашь матери. Ну как, можешь возразить?
- Железная логика, - усмехнулся Воронин-старший. - Ладно, не стану отказываться, ты прав, сын.
Он взял деньги, сунул в карман куртки из светлой "плащевки".
- Пап, если надо больше...
- Только не говори, что чем-то обязан мне, ладно? Если будет нужно, сам попрошу, не сомневайся. Ну ладно, ребята, все у вас хорошо, Настенька просто великолепная дама, давайте теперь к нам в выходные.
Воронин проводил отца до двери, напряженно думая, стоит ли провожать его дальше? Решил, что - не стоит. Если люди Митяева смотрят за подъездом, значит, не позволят обидеть отца. А он должен быть рядом с женой и дочкой.
Из окна кухни он смотрел, как отец вышел из подъезда, бодро зашагал к Можайке. Никто не пытался напасть на него, даже просто приблизиться. Знакомый, тихий двор - детская площадка, кусты сирени и жасмина... А ведь где-то поблизости люди генерала, может быть, и бандиты прячутся. Ни черта не видно. Лена тоже смотрела в окно, обняв мужа за плечи.
- Думаешь, надо соглашаться на предложение Ледовского?спросил Воронин.
- А чего тут думать? - уверенно ответила Лена. - Я сижу с Настей дома, телевизор смотрю, кое-что понимаю. У вас нет надежной "крыши", поэтому рано или поздно вас захотят прибрать к рукам какие-то бандитские группировки, может быть, уже пытаются. Я же вижу - что-то происходит. А Ледовской - человек солидный, со связями, тем более - госструктура. Туда бандиты не сунутся. Поэтому - надо идти.
- Надо же, какая у меня жена грамотная! - удивился Воронин, обнимая Лену.
- Ты мне расскажешь все-все? - спросила она.
- Когда-нибудь - непременно.
Лена потянулась к нему губами, но поцелуй был недолгим в комнате заплакала Настя, и оба помчались к ней.
10
На телефонном столике зазвонил аппарат без диска с табличкой "Поляков". Ледовской взял трубку.
- Здравствуй, Вася, как здоровье? - спросил Поляков.
- Сижу, принимаешь, как на иголках, жду, чего скажет начальство, признался Ледовской.
- "Наверху" одобрили твою работу. Велено активизировать усилия по заключению выгодных сделок, расширить ассортимент. На прилавках должно быть ещё больше продуктов, а в бюджет больше отчислений.
Ледовской с облегчением вздохнул.
- Спасибо, Валера. Ну а как же? Для того и поставлены, чтоб и народ кормить, и в бюджет... Через пару недель предоставлю тебе план стратегического развития, там у нас столько всего! Не подведу.
- Надеюсь, Вася, ну, бывай.
- Счастливо, Валера, - положив трубку, Ледовской нахмурился и пробормотал. - Прожрут, к чертовой матери, все, что было, а потом занимать начнут. Вот тебе и бюджет...
Несколько минут он сидел, не двигаясь, лениво размышляя о том, что больше понравилось Полякову и "наверху", документы, которые послал Подопригора, или конверт, который он передал лично? Решил, что конверт. А сколько других руководителей едут с ковертами на Старую площать со всех концов страны? Не сосчитать... Так и живут, а по-другому в России нельзя, пропадешь. В очередной раз придя к этому заключению, печальному для страны, но вполне приемлимому для него самого, Ледовской вышел из-за стола и бодрым шагом направился к двери.
Вошел в кабинет Митяева без стука, только он мог себе позволить такое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33