Мне бросилось в глаза, что настроен он был, в отличие от предыдущих дней, когда я с ним также встречался, довольно оптимистично и разговаривал в приподнятом тоне. В самом начале беседы он с улыбкой спросил:
– Так что же будем делать с югославами?
Я ответил, что, по-моему, их нельзя отпускать в Белград с пустыми руками. Такой исход переговоров вызвал бы там – да и не только там – весьма нежелательный резонанс. Ведь для всего мира Югославия сейчас – страна, которая оказалась камнем преткновения для триумфального шествия агрессивной гитлеровской дипломатии на Балканах.
– Но генерал Симович мечтает о пакте взаимной помощи, а в данных условиях для нас это неприемлемо. Или вы тоже за такой пакт?
Говорил он так, как будто накануне Гаврилович не сообщил Вышинскому о новых инструкциях своего правительства, о которых я в тот день еще не знал.
– Нет, Вячеслав Михайлович, – ответил я. – С год назад ситуация на Балканах, пожалуй, оправдала бы договор о взаимной помощи. Но тогда Югославия еще даже не установила с нами дипломатических отношений.
– В том-то и дело, что югославы слишком запоздали со своим предложением. Но сегодня, – добавил Молотов, – мы, наверное, поладим с ними. У нас есть такая формулировка второй статьи проекта, которая должна их устроить. В общем, это будет договор о дружбе и ненападении.
Вечером в этот день я узнал от Вышинского, что наш проект договора сформулирован, согласован со Сталиным и с полчаса назад представлен югославам. Статья 2 договора, безусловно самая важная, гласила: «В случае, если одна из Договаривающихся Сторон подвергнется нападению со стороны третьего государства, другая Договаривающаяся Сторона обязуется соблюдать политику дружественных отношений к ней».
Разумеется, статья эта не предусматривала обязательств взаимной помощи военными действиями, но она не только не исключала, но и подразумевала другие формы помощи. В чем же иначе могла заключаться «политика дружественных отношений»?

* * *
Дело теперь было за Белградом. По словам Вышинского, Гаврилович сейчас пытается связаться по телефону с генералом Симовичем или министром иностранных дел Нинчичем. Я спросил у замнаркома, отпустить ли мне с работы сотрудников отдела, или они еще могут сегодня понадобиться? Вышинский распорядился – часть сотрудников не отпускать и мне самому не уходить. Распорядился не напрасно: для нас в этот вечер нашлась работа.
Около полуночи Гаврилович созвонился-таки с генералом Симовичем и получил указание подписать Договор о дружбе и ненападении между Союзом Советских Социалистических Республик и Королевством Югославии.
Акт подписания, как это общепринято, следовало осуществить в торжественной обстановке, в присутствии всей югославской делегации и представителей советской стороны, так или иначе причастных к переговорам. Но тут мы наткнулись на неожиданное препятствие. Налицо был только сам Гаврилович, не имевший понятия о местопребывании членов делегации и ответственных сотрудников миссии. Ввиду этого, а также чрезвычайно позднего времени он предложил было отложить церемонию на воскресенье, 6 апреля. Но И. В. Сталин, информированный о таком предложении, выразил пожелание провести ее безотлагательно и поручил Наркоминделу помочь Гавриловичу в розыске и доставке в Кремль его коллег.
Разыскать югославских дипломатов в это время суток было не так-то просто. В гостинице, где поселились делегаты, никого из них не оказалось, так же как не оказалось дома и ответственных сотрудников миссии. Но в конце концов они были, обнаружены – кто в ресторанах, кто на квартирах у друзей в разных концах города. В Кремле появились все три члена делегации, советник миссии Владислав Маркович и первый секретарь Вукадин Милетич. Теперь можно было приступить к подписанию договора.
Церемония подписания происходила в кремлевском кабинете Молотова. Вместе с югославами в кабинет к нему вошли Вышинский, генеральный секретарь НКИД Соболев и я. Участников церемонии приветствовал Молотов и появившийся ради нее Сталин. Перед подписанием возник вопрос о том, какую дату поставить на документе, – ведь время уже перевалило за полночь. После краткого обмена мнениями между руководителями делегаций стороны согласились датировать договор 5 апреля.
От имени Советского правительства договор подписал В. М. Молотов, от имени югославского короля – Милан Гаврилович, а также два других члена делегации – Божин Симич и Драгутин Савич. Вслед за тем Сталин поздравил югославов с успешным завершением переговоров. Импровизированную ответную речь произнес Гаврилович. Потом кабинет заполнили фоторепортеры, в течение нескольких минут ослеплявшие нас вспышками магния. А когда фоторепортеры удалились, Сталин радушным жестом пригласил всех присутствующих за длинный, покрытый зеленым сукном стол, сказав при этом:
– Время позднее, господа! Учитывая, что все мы сегодня заработались, не грех нам и подкрепиться немного.
Он уселся в середине стола, спиной к стене, и указал Гавриловичу место напротив себя. По обе стороны от Сталина разместились Молотов и Вышинский, а по обе стороны от Гавриловича – его коллеги по делегации. Остальные уселись вблизи от торцовых концов стола. Дверь из приемной распахнулась, и оттуда потянулись один за другим официанты со всем своим профессиональным вооружением и гастрономическими припасами. Они проворно и бесшумно накрыли стол, не мешая завязавшейся беседе, и ушли.

* * *
Застольная беседа, время от времени прерываемая тостами, длилась несколько часов и продолжалась почти до рассвета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167