И в это же время - фонограмма.
Слышится раздирающий треск, хруст, отчаянный крик младенца,
удары, звон бьющегося стекла, визг ребёнка, мужской задыхающийся
голос: "Ма-ри... Мари... Ма... ри..." Малыш во время всего этого
носится по рубке. В движениях его отчаянного танца боль: он то ложится
на пол, извивается, то вскакивает, снова скручивается в колобок,
кружится... Женский, уже знакомый голос стонет: "Шура... Где ты?
Шура... Больно как... Я ничего не вижу, помогите мне..." Стон стихает.
Всхлипнул младенец и тоже затих. Малыш прерывает свой дикий танец. Все
ошеломлены.)
(Торжествующе.) Так было долго. Я устал кричать. Я заснул. Когда
я проснулся, было темно. Мне было холодно. Я хотел есть. Я так сильно
хотел есть, и чтобы было тепло, что сделалось так.
(Каскад невообразимых звуков заполняет рубку.
Гулы, щёлканье, медные удары, зудение...
И разом стихает.)
(Задыхаясь.) Нет. Так мне не рассказать. Так я буду рассказывать
столько времени, сколько живу. Что делать?
Комов (ровным голосом). И тебя накормили? Согрели тебя?
Малыш. Стало так, как мне хотелось. И с тех пор всегда было так,
как мне хотелось.
Комов (пробует воспроизвести услышанные звуки). А это что было?
(Пауза.)
Малыш. А, понимаю. Ты совсем не умеешь, но я тебя понял. Не могу
ответить, ведь у тебя нет слова, чтобы назвать. А ты знаешь больше
слов, чем я. Дай мне слова. Ты дал мне много слов, но не те.
(Пауза.)
Комов. Какого это было цвета?
Малыш. Никакого. Цвет - это когда смотришь глазами. Там нельзя
смотреть глазами.
Комов. Где - там?
Малыш. У меня. Глубоко. В моём доме.
Комов. А как там на ощупь?
Малыш. Прекрасно. Удовольствие. Ч-чеширский кот! У меня лучше
всего. Так было, пока не пришли люди.
Комов. Ты там спишь?
Малыш. Я там всё. Сплю, ем, размышляю. Только играю я здесь,
потому что люблю смотреть глазами. А там тесно играть. Как в воде,
только ещё теснее.
Комов. Но ведь в воде нельзя дышать.
Малыш (изумлённо). Почему нельзя? Можно. И играть можно. Только
тесно.
(Пауза.)
Теперь ты всё обо мне узнал?
Комов (решительно). Нет. Ничего я о тебе не узнал. Ты же видишь,
у нас нет общих слов. Может быть, у тебя есть свои слова?
Малыш. Слова... Это только у людей. Я знал, что есть слова,
потому что помню. По бим-бом-брамселям. Что такое? Я не знаю. Было
удовольствие говорить. Игра. Но теперь я знаю, зачем многие слова...
Комов. Теперь ты знаешь слово "океан", но океан ты видел и
раньше. Как ты его называл?
(Пластичные движения Малыша на полу напоминают перекаты волн.
Пауза.)
Я слушаю.
Малыш. Что ты слушаешь? Зачем? Я назвал. Так нельзя услышать. Это
внутри.
Комов. Может быть, ты сможешь показать? У тебя есть листья,
прутья...
Малыш (сердито). Листья, прутья не для того, чтобы показывать.
Листья и прутья для того, чтобы размышлять. Если не знаешь, какой
вопрос, - камни и прутья, если тяжелый вопрос - листья. Тут много
всяких вещей. Вода, лед - он хорошо тает, поэтому... Нет слов.
(Вздыхает.) Много такого, для чего нет слов. Но это там, у меня.
(Вандерхузе горестно вздыхает.)
Майка (Малышу). А когда ты танцуешь? Это что?
Малыш (смотрит на Майку, выражение его лица смягчается, нежно).
Мам-ма... мам-ма... (Ровным голосом.) Это тоже для размышления. И для
понимания. Не знаю... Так получается.
(Пауза.)
(Комову.) Что делать? Ты придумал?
Комов. Придумал. Ты возьмешь меня с собой, я посмотрю и сразу
многое узнаю. Может быть, даже - все.
Малыш (делает несколько движений, резких, взволнованных.
Возвращается к Комову). Об этом я размышлял. Я знаю, что ты хочешь ко
мне. Я тоже хочу, но я не могу. Это вопрос! Когда я хочу, я все могу.
Только не про людей. Я не хочу, чтобы они были, а они есть. Я хочу,
чтобы ты пришел ко мне, но не могу. Люди - это беда.
Комов. Понимаю. Тогда я возьму тебя к себе. Хочешь?
Малыш. Куда? (Забирается с ногами в кресло.)
Комов. К себе. Туда, откуда я пришел. На Землю, где живут все
люди. Там я тоже, могу узнать о тебе все.
Малыш. Но ведь это далеко? Или я тебя не понял? (Спрыгивает на
пол.)
Комов. Да, это очень далеко. Но мой корабль...
Малыш (снова возбужденно мечется. Застывает). Нет! Я не могу
далеко. Один раз я играл на льдине. Заснул. Проснулся от страха.
Большой, огромный страх. Фрагмент! Я даже закричал. Льдина уплыла в
океан, и я видел только верхушки гор, я подумал, что океан проглотил
остров. Я очень захотел вернуться, и льдина сразу пошла обратно к
берегу. Теперь я знаю, мне нельзя далеко. Мне было худо, как от
голода. Хуже, чем от голода. Я не могу даже просто далеко и уже совсем
не могу очень далеко. (Садится на пол. Сидит неподвижно. Слышится
мелодия, затем песенка Малыша.)
Тебе нельзя ко мне,
А к тебе мне -
Беда...
Вот какая смешная
Получается игра, -
Простая шарада,
Как дважды два.
Есть остров у меня,
У тебя -
Острова...
Вот какая смешная
Получается игра...
(вскакивает на ноги, подходит к Комову.) Нет. К тебе я не могу.
Комов (натужно-весело). Ну, хорошо. Я знаю, ты любишь задавать
вопросы. Задавай, я буду отвечать.
Малыш (идет к разбросанным на полу прутьям и камням. Садится на
пол, хочет взять один из прутьев и не берет. Комову). Нет. У меня
много вопросов к тебе. Почему падает камень? Почему пальцев десять, а
чтобы считать, нужен всего один? Почему я весь день живу, а вечером
перестаю жить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17