Что касается ваших будущих сообщений об операции «Цицерон», то вы получите мои личные указания по этому поводу, как только вернётесь в Анкару. Кстати, когда вы уезжаете?— Не имею представления. Очевидно, это будет зависеть от министра иностранных дел — ведь именно он вызвал меня в Берлин.Уходя от Кальтенбруннера, я попросил его позвонить Риббентропу и узнать, когда он желает видеть меня. Если Кальтенбруннер при этом сам скажет министру иностранных дел, что сначала я посетил его, у меня, вероятно, будет гораздо меньше неприятностей. Он исполнил мою просьбу. Мне было сказано, что Риббентроп ждёт меня завтра в семь часов вечера.Итак, в моем распоряжении оставалось много времени. Портфель с секретными фотодокументами я оставил у Кальтенбруннера, который запер его в своём письменном столе. Я решил, что там снимки будут в большей безопасности, чем у меня в номере.— Я надеюсь, ваше превосходительство, что у вас нет камердинера, — рискнул я немного пошутить.Но Кальтенбруннер был лишён чувства юмора. Он нахмурился и, бросив на меня пронизывающий взгляд, холодно проговорил:— Ваши документы будут здесь в полной безопасности.Он проводил меня до двери.— Желаю вам удачи. Вам следует пожелать удачи. Помните: доставляемые вами сведения могут иметь огромное значение для будущего Германии.Я бы не сказал, что был в отличном настроении, выходя, наконец, из мрачного здания имперской разведки.На следующее утро мне сообщили по телефону, что портфель мне принесут в гостиницу без четверти семь вечера.В назначенное время я дожидался посыльного с документами в зале отеля «Кайзерхоф». Однако принёс их не посыльный, а два очень солидных господина.— Нас прислал генерал войск СС Кальтенбруннер. Мы должны проводить вас к министру иностранных дел и присутствовать при вашем свидании с ним.Ровно без одной минуты семь я в сопровождении двух ищеек Кальтенбруннера входил в министерство иностранных дел на Вильгельмштрассе. В небольшом кабинете нас ожидали заместитель министра иностранных дел фон Штеенграхт и господин фон Альтенбург.— Вы принесли с собой документы Цицерона? — спросил господин фон Штеенграхт.— Они здесь, — ответил я, указывая на свой объёмистый портфель.— Разрешите мне, пожалуйста, взглянуть на них.Сто двенадцать совершенно секретных английских документов перешли к новому хозяину. Просматривая снимки один за другим, Штеенграхт затем передавал их Альтенбургу. При этом оба они качали головами, говоря вполголоса, как в своё время фон Папен:— Невероятно… невозможно!…Затем они объявили мне, что, по мнению министра иностранных дел, Цицерона нам подсунули англичане.— На первый взгляд, — сказал фон Штеенграхт, снова перебирая фотографии, — документы кажутся подлинными. Взгляните-ка на этот!Он протянул мне снимок документа с подробными сведениями о конференции в Касабланке. Документ принадлежал к числу тех, которые были доставлены Цицероном в последний раз.— Подлинность этого сообщения, — продолжал фон Штеенграхт, — мы можем подтвердить, так как у нас есть полные сведения о конференции. Откровенно говоря, я не могу поверить, чтобы англичане дали нам в руки такие важные материалы просто как приманку. Этот документ кажется мне самым настоящим. Он не даёт оснований сомневаться, что ваш камердинер действительно имеет доступ к сейфу своего посла. Но лишь небу известно, как это ему удаётся. Должно быть, это удивительный человек.— Конечно, он не обычный камердинер, — сказал я, — и незаурядный человек. Он знает, чего хочет, полон решимости и, судя по тому, что я уже знаю о нем, кажется исключительно умным и осторожным.— Итак, вы верите в него? — спросил фон Альтенбург. — Я хочу сказать, вы полностью исключаете возможность того, что его подсунули нам англичане?— Да! Но я не могу этого доказать. Во всяком случае, теперь.Фон Штеенграхт медленно положил снимки обратно в папку.— Вы больше ничего не можете сказать нам?Я отрицательно покачал головой. Фон Штеенграхт и фон Альтенбург встали.Первый, бросив быстрый взгляд в сторону моих спутников, сказал:— Министр иностранных дел очень сожалеет, что не сможет принять вас сегодня. Документы и фотоплёнки останутся здесь. Вы должны быть готовы явиться к министру по первому его требованию. Я полагаю, мы сможем застать вас в отёле «Кайзерхоф» в любое время?Беседа была закончена. Теперь стало совершенно ясно, почему меня не принял сам Риббентроп.По затемнённой Вильгельмштрассе я вместе с моими двумя спутниками вернулся в расположенный неподалёку отель «Кайзерхоф». Там я остался, наконец, наедине со своими мыслями.Два дня спустя я получил приказание срочно явиться на Беренштрассе, 16, к советнику Ликусу. Там находилось одно из зданий министерства иностранных дел.Когда я пришёл туда, мне объявили, что меня немедленно хочет видеть министр. По пути с Беренштрассе до министерства Ликус дал мне несколько советов. Риббентроп, сказал он, в плохом настроении и очень недоволен поведением Кальтенбруннера. Что касается секретных документов, то министр иностранных дел уже просмотрел их. Он всё ещё убеждён, что это ловушка.— За последнее время, — продолжал Ликус, — министр стал относиться ко всему с ещё большим подозрением, и это доставляет нам массу неприятностей. Мне кажется, было бы разумно по возможности не противоречить ему.В заключение дружески настроенный ко мне старый Ликус предупредил, что министр всё ещё помнит случай со Спеллманом и никогда мне его не простит.Этот случай произошёл два года назад.Незадолго до того, как Соединённые Штаты вступили в войну, президент Рузвельт послал архиепископа Спеллмана со специальным заданием в союзные и нейтральные страны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53