В связи с этим Паулюс много говорил насчет того, приедет ли его жена одна в Берлин, останется ли его дочь-вдова с ребенком в Баден-Бадене, должен ли его сын, живущий в Фирзене (Рейнская область, английская зона) со своей семьей тоже переехать в советскую зону и сможет ли он сохранить за собой дом в Баден-Бадене и т.д.
в) Сообщение семье о том, что жизнь в будущем в советской зоне вызвана необходимостью и его собственным желанием. При этом им было сделано несколько высказываний об особых отношениях в его семье. Мысли об информировании семьи в убедительной форме через советского уполномоченного или через выделенного советскими властями немца.
г) Как будет обеспечена жизнь его семьи до возвращения Паулюса из плена, при переезде ее в восточную зону.
Кроме этих проблем, его не оставляют и множество других комплексов. Первое место среди них занимает, как и ранее, Сталинград. Ожидание нападок со всех сторон, а он считает возможным, что против него и с немецкой стороны будет возбуждено дело, его особенно угнетает. Паулюс испытывает страх перед нападками со стороны своих же соратников, как, например, Зейдлица, Латтмана, Чиматиса и других, которые, находясь в плену в СССР, и сейчас предъявляют ему обвинение; с другой стороны, он боится нападок со стороны реакционных генералов, в том числе и со стороны Шмидта, которому он прежде не мог противостоять с надлежащей твердостью, это он признает сам.
У Паулюса создается впечатление, что, благодаря пропаганде и имевшему место до сих пор изображению событий, создалось впечатление, что судьба Сталинграда в первую очередь решалась Гитлером и им (Паулюсом), без участия других военных руководителей. И что все случившееся до мая 1945 года, по сравнению со Сталинградом, отходит на второй план.
Для него не безразличны и множество других фактов:
— что еще в конце 1947 года, как в газете для немецких военнопленных «Нахрихтен», так и в немецкой прессе, в связи с поездкой немецкой профсоюзной делегации в Советский Союз, были помещены материалы, которые так изображают события, что возлагают, хотя бы косвенно, на него еще большую ответственность, чем это было в действительности;
— что в книге Пливье о Сталинграде, тем более что Пливье убежал в Западную Германию, где нацистские, а может быть и антисоветские, круги обращают особое внимание на Сталинград и на него;
— что в книге о Сталинграде, написанной Герлахом (пока еще вчерне), которую в Луневе от Паулюса и его «друзей» скрывали, и в брошюре Латтмана, в которой он подробно останавливается на Сталинграде, его действия тщательно анализируются;
— что обвинения, которые были предъявлены ему на процессе в Нюрнберге и в связи с процессом, а именно: что его самого называли там военным преступником; что в своем заявлении он уже назвал обвиняемых Кейтеля и Йодля «военными преступниками»;
— что в статье Эррио было написано о том, что Советский Союз берет под защиту «военных преступников». Тут же он проводит параллель с последними высказываниями главного американского обвинителя Тейлора в Нюрнберге. Что касается последнего, то Паулюса беспокоит мысль: сможет ли советское правительство продолжительное время отказываться от выдачи его в связи с процессом генералов в Нюрнберге и не начнут ли здесь против него процесс, хотя бы для видимости;
— что, в связи со всем указанным выше, у него возникает вопрос: не будет ли он особой денацификации;
— что в результате антисоветской клеветы в отношении бывшего Национального комитета и «армии Паулюса» значительно возрастает его личная «вина» по отношению к Западу, что приводит к обоснованному беспокойству за семью.
Эти вопросы были постоянной темой его бесед с близкими друзьями и сотрудниками МВД.
С течением времени, принимая во внимание свое положение, он пришел к выводу, что после плена он может поселиться только лишь в советской зоне, в интересах своей безопасности и спокойствия. Ему было нелегко прийти к такому решению, так как сам он и его жена очень привязаны к Баден-Бадену.
Кроме того, его занимает вопрос: когда смогут измениться политические соображения, мешающие его возвращению из плена и которые, как он с тяжелым сердцем признает, учитывают и его собственные интересы? При этом он как-то сказал: «Русские не станут и не могут действовать во вред себе ради меня. Может быть, они вообще не отпустят меня и будут держать здесь, хотя и в наилучших условиях».
Вообще же он полностью признает, чем он обязан великодушию и благосклонности ответственных советских органов. Несмотря на это, каждое посещение из Москвы приводит его в волнение. Ему кажется, что его испытывают, и целыми днями раздумывает о том, что может означать это посещение и правильно ли он держал себя.
После длительной внутренней неуверенности в результате его выступления в Нюрнберге, его политические взгляды стали постепенно определяться. В настоящее время он действительно стоит на стороне Советского Союза, его политики в германском вопросе, и тем самым признает политику СЕПГ. В этом отношении на него главным образом оказали воздействие следующие моменты:
а) Понимание современной роли Советского Союза в международной политике и значение его политики для дела мира и для будущего Германии.
б) Сознание его личной ответственности и долга по отношению к Советскому Союзу и благодарность за хорошее отношение к нему за все время его пребывания в плену.
в) Сознание того, что под «покровительством русских» это будущее будет наиболее надежным, в противовес враждебному отношению к нему в западных зонах.
Более конкретно:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101