Однако не чувствовалось, что правительство в достаточной степени разделяет опасения военного руководства. В правительственных кругах считали, что у Германии, после Мюнхенских решений, нет больше повода проводить наступательную политику. Однако прошло немного времени, и на горизонте появились новые грозовые тучи, ясно говорившие о необоснованности такой доверчивости. 28 апреля 1939 года, в тот самый день, когда Германия предложила Финляндии подписать договор о ненападении, она отказалась от заключения договора с Англией о флоте и от договора о ненападении с Польшей. Поскольку Англия в апреле снова ввела у себя обязательную воинскую повинность, Италия напала на Албанию, а Германия и Италия в мае заключили военный союз, можно было быть почти полностью уверенным, что летом начнутся серьёзные конфликты.Я пока не рассказывал о некоторых трениях, которые из года в год сильно влияли на работу совета обороны и которые являлись результатом неудовлетворительного взаимодействия председателя совета обороны и министра обороны — прежде всего в вопросах бюджета и выделения денежных средств. В течение 1937 года была израсходована уйма времени на рассмотрение плана, нацеленного на разделение функций и окончательное установление отношений между различными звеньями руководства оборонительным ведомством. В конце года после ряда компромиссов добились таких результатов, что на основе их, казалось, можно было бы достичь единства в действиях. Однако 4 января 1938 года на заседании совета обороны я был вынужден довести до сведения членов совета, что министр обороны Ниукканен по неизвестным мне причинам представил президенту проект постановления, изменив его важнейшие пункты, — это был тот самый проект, текст которого был уже согласован и с которым совет обороны ознакомился после внесения поправок. Результат многомесячных переговоров и усилий произвольно исказили, не проинформировав об этом военное руководство. 30 декабря президент утвердил постановление в том виде, в каком представил министр. Не характеризуя уже манеру поведения, которая, мягко говоря, была некорректной, это решение показало, насколько ещё не научились осознавать значение того факта, что военно-хозяйственной деятельностью следует руководить сообща, учитывая точку зрения высшего военного командования, иными словами, ею должны руководить профессионалы.Весной 1939 года совет обороны снова был поставлен перед подобным фактом. Совет внёс предложение о выделении 476 миллионов марок на работы по укреплению Аландского архипелага. Эту сумму определил комитет, созданный в начале марта. Однако министр обороны, рекомендовал комитету сократить общую сумму до 400 миллионов, но комитет счёл невозможным настолько сократить ассигнование. Я лично информировал министра, почему в рамках предлагаемой им меньшей суммы невозможно удовлетворительно организовать оборону Аландских островов. Я даже в письменной форме просил министра обороны при рассмотрении этого вопроса на государственном совете доложить о той отличающейся точке зрения, которой придерживаюсь я и военное руководство. Не зная об этом, правительство по представлению министра обороны утвердило сумму в 400 миллионов марок, после чего предложение было передано в парламент как якобы одобренное военными экспертами.Самым опасным пунктом было то, что из запланированной батареи тяжёлых орудий на острове Логшер, которую совет обороны предложил в составе двух орудийных башен, исключили одну и что число орудий, предназначенное для каждой манёвренной батареи, также уменьшили на одно. Предложение о двух орудийных башнях было полностью обоснованным, учитывая выступающее расположение Логшера и его исключительно важную роль в закрытии доступа в Ботнический залив. Поскольку этому форту невозможно было оказать огневую поддержку с других укрепрайонов, его следовало сделать по возможности мощным. Сокращение его силы наполовину грозило ростом трудностей для морских путей и увеличением опасности высадки морского десанта. Манёвренные батареи должны были быть сильными уже потому, что содействие Швеции в обороне Аландских островов, согласно договору между правительствами Финляндии и Швеции, было весьма условным, и можно было считать, что оборона архипелага — дело одной Финляндии. Таким образом, о суммах, предполагаемых планом, торговаться было нельзя.Я терпеливо приспосабливался к искажениям и торможению, с которыми многие годы сталкивались мои предложения и мероприятия. В связи с порождавшим беспокойство военно-политическим развитием я был вынужден признать, что, если так будет продолжаться дальше, моё положение станет невыносимым. По этой причине 16 июня 1939 года я направил президенту республики письмо следующего содержания: «Тревожная военно-политическая ситуация, существующая ныне, требует не только объединения народа, но также того, чтобы высокие официальные лица, которые несут ответственность за оборону страны, были единодушны в понимании неизбежности ряда мероприятий, их масштабности и срочности проведения.Такое отношение и годами проявлявшееся нежелание признать реальными часто даже крайне необходимые потребности оборонного ведомства привели к тому, что на множество предложений даже внимания не обращают или, в лучшем случае, по ним осуществляют лишь частичные мероприятия.Каждый гражданин Финляндии обладает неотъемлемым правом требовать, чтобы наши вооружённые силы по качеству, подготовке и вооружению находились на таком же уровне, как и армия предполагаемого противника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197